Ален Вирконделе - Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Что у нее даже исчезло желание. «Значит, это возможно. Будь свободен», – пишет она Яну. С этой минуты он больше не Ян Леме. Он становится другим человеком, героем романа, персонажем в галерее ее образов. В любом случае для нее это единственный способ не соблазняться «ангелом». Он уезжает на какое-то время, возвращается, потом убегает снова. Дюрас страдает от этого, но работа оказывается сильней чувств. Она не может ни забыть Яна, ни отказаться от него, и тогда он становится трагическим ядром ее творчества, героем признаний, записанных наспех впечатлений, которые еще хранятся в архивах, порученных Институту мемуаров современной печати (IMEC) в департаменте Кальвадос. И героем текстов, которые становились фильмами, – например, «Человек с Атлантики», экранизация которого была выполнена превосходно. После этого впечатляющего фильма Ян еще много раз становился героем произведений Дюрас. И фильм снят в конечном счете о Яне, и опубликованный позже текст, по которому он был поставлен, написан, в сущности, о нем. И о невозможности для Дюрас жить с ним, о ее затаенном страдании оттого, что он ее не желает. «Человек с Атлантики» – чудо: это кинофильм, в котором нет картин, а иногда экран даже чернеет. Только слова, похожие на расиновскую элегию, рассказывают о несчастной любви. Дюрас интуитивно, смутно представляя себе, что делает, образумилась и положила конец невозможной любви. Какое-то время она – из гордости и потому, что знала о своей способности изменять ход событий одними своими словами, одной лишь мощью своей неистовой писательской энергии, – верила, что Ян откажется от любви к мужчинам и будет обладать ею. Но теперь она сама отказывается от идеала, который осмеивают противники, постоянно называя ее романтичной буржуазной женщиной, которая придумала себе стиль, но, в сущности, пишет что-то, похожее на романы в фотографиях.

Поэтому ночь скрывает экран и книгу. Дюрас хочет приблизиться к тому, что она называла «внутренней тенью» [227], «тенью-историей каждого человека». «Я буду еще и так называть ту магму – гениальную всегда, без всяких исключений, – которая делает человека живым, кто бы он ни был, в каком бы обществе он ни жил, и во все времена». Эта тьма звучала как молитва с самого начала ее писательской жизни, и в этом фильме Дюрас сумела ее воссоздать.

Фильм сбивает с толку зрителей, которых Дюрас уже предупредила в рекламном объявлении, опубликованном в «Монд»: «Не рискуйте выходить, не входите…» Эти слова она адресовала тем, кто не понял бы вызов, брошенный фильмом.

В парижском доме Дюрас царят беспорядок и смятение. Она пьет все больше, Ян не живет в доме, она томится от тоски, уединяется, сожалеет, что сошлась с ним. «Да, педерастия – двойная измена, предательство желания и предательство человека. Я никогда не вернусь к этому ужасу. Только что я жила на территории, окруженной двумя обманами, и жалею обо всем начиная с первого дня – то есть жалею о том, чего не было, но что, как я думала, было». Наконец Ян возвращается – и видит, в каком упадке находится Маргерит. Любовь, конец любви, ненависть к гомосексуализму, страх за Яна, отчаяние и одиночество – все это смешивается и разрушает писательницу. «В писательском творчестве человек – это кто-то. В жизни он меньше является кем-то» [228]. Итак, она уже ничто. Ян, испуганный ее упадком, зовет друга-врача. Тот приходит и настаивает, чтобы Дюрас легла в клинику для энергичного вывода токсинов из организма. Вначале она возражает, но позже соглашается, словно ее изумительная жизненная сила начинает одерживать победу.

Дюрас ложится в американскую больницу в Нейи, и начинаются дни и ночи страданий, когда она не раз была близка к смерти. А потом, как луч света, возникает слабая надежда на возрождение. Но все очень непрочно, она очень близка к новому падению в ад. Она публикует, может быть, одно из самых личных своих сочинений – «Болезнь смерти». Это длинное произведение невидимо посвящено Яну, что признает он сам. Неоднозначность его короткой текстовой части вызвала споры среди критиков, но все считают этот текст великолепным. «К чему вы хотите прийти в этом тексте?» – сразу же спросил писательницу критик Жак Пьер Амет. Это предупреждение об эпидемии СПИДа? Месть, направленная против гомосексуализма? Месть гомосексуалистам, о которых Дюрас заявляет, что они для нее омерзительны? «Все скоро начнется, кроме вас; вы никогда не начинаетесь», – пишет она, имея в виду мужчину. Она вычеркивает Яна из своей жизни, вычеркивает его из числа людей. Это тяжело и жестоко, но Ян смиряется и даже говорит: «Это красивый текст». Постепенно он возвращается к ней, но те годы, которые они проведут вместе, уже не будут ничем похожи на два первых года, состоявшие из страсти и буйства. Дюрас, которая была в одном шаге от смерти, возвращается к единственной страсти своей жизни – писательскому труду и творит очень энергично – пишет, ставит спектакли, снимает фильмы, восстанавливает отношения с друзьями, снова становится центром своего круга приближенных и всего артистического мира Парижа. Ее отношения с Яном стали спокойными. Дюрас преобразовала эту страсть, превратила ее в трагическое чувство, а ведь и на писательское творчество она теперь почти всегда смотрит как на трагедию. Больше чем когда-либо эталоном для нее становятся Расин и Береника, покинутая Пирром. Ее, как она сказала Жаку Пьеру Амету, интересует «непознаваемое», которое она собирается откапывать в самых черных глубинах «внутренней тени». Ян участвует в ее повседневной жизни. Он всегда рядом, он присутствует на репетициях ее пьесы «Саванна-Бей», высказывает свое мнение, но умеет и отойти в сторону.