Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда

Однако, кроме ошибок измерения, могут существовать и более серьезные причины, обуславливающие высокие часовые заработки неформально занятых. Вполне вероятно, что формальная и неформальная занятость предполагают различные типы трудовых «контрактов» с точки зрения продолжительности рабочего времени. В формальном секторе предлагаются контракты с фиксированной продолжительностью рабочего времени. В неформальном работники выбирают и гибко регулируют – нередко в режиме ежедневной подстройки – продолжительность работы. Возможно, в формальном секторе количество рабочих мест с желаемой продолжительностью рабочего времени (например, с неполным рабочим днем и гибким графиком работы) ограничено. Некоторым группам работников гибкая неформальная занятость может приносить более высокую полезность, чем формальная работа с фиксированными часами работы. Если выбор между формальностью и неформальностью является добровольным, они будут предпочитать неформальную занятость, руководствуясь целевым уровнем дохода либо целевой продолжительностью отработанного времени [146].

Для части работников занятость с небольшим количеством часов работы может быть сознательной стратегией поиска работы. Наши данные косвенно подтверждают эту гипотезу. Работники с нерегулярными приработками в 5–6 раз чаще, чем формальные работники, и в 3 раза чаще, чем остальные неформальные работники, утверждают, что в течение последних 30 дней обращались куда-нибудь или к кому-нибудь в поисках работы. Для другой части работников интерес может представлять неполная надомная занятость с гибким графиком работы (например, для женщин с малолетними детьми) – они могут быть не заинтересованы в увеличении часов работы, но хотят получать некоторый дополнительный доход в семейный бюджет или иметь свой собственный доход. Еще один возможный вариант связан с тем, что часть неформальных работников может сталкиваться с внешними ограничениями продолжительности работы – они хотели бы работать большее число часов, но не могут найти такой работы. Им доступна только случайная или сезонная работа с оплатой на почасовой или поденной основе.

Оценки Росстата говорят о том, что в 2000–2010 гг. в России произошло значительное снижение неравенства заработков [147]. Данные РМЭЗ подтверждают этот тренд (табл. П8-4). Для его иллюстрации мы выбрали два показателя: коэффициент Джини, чувствительный к различиям в средней части распределения, и показатель дисперсии логарифма заработной платы, который более восприимчив к различиям в хвостах распределения. По всей выборке коэффициент Джини для месячных заработков сократился в рассматриваемый период с 0,50 до 0,39; дисперсия лог-зарплат – с 1,1 до 0,6. В отличие от предыдущих макрошоков (1992 и 1998 гг.), кризис 2008 г. не вызвал заметного роста неравенства даже на концах распределения. Коэффициент Джини увеличился в 2008 г. всего на 3 %, а дисперсия логзарплат вообще не отреагировала на падение деловой активности.

В течение всего периода 2000–2010 гг. дифференциация заработков была значительно выше в сегменте неформальной занятости (рис. П8-1 и П8-2). Эта закономерность характерна для обоих показателей неравенства. При этом тренд к снижению неравенства наблюдался как среди формально, так и среди неформально занятых. Для первых коэффициент Джини сократился с 0,48 до 0,37; дисперсия лог-зарплат – с 0,91 до 0,49. Для вторых коэффициент Джини снизился с 0,57 до 0,46; дисперсия лог-зарплат – с 1,83 до 1,04. Таким образом, только к концу периода неравенство заработков среди неформально занятых приблизилось к тому уровню, который формально занятые имели в самом его начале.

На рис. П8-3 (верхняя панель) показаны графики кернел-функций плотности распределения месячных заработков формально и неформально занятых в начале и конце рассматриваемого периода (2000 и 2010 гг.). Они демонстрируют, что основные различия между этими группами сосредоточены на левом конце распределений, т. е. среди низкооплачиваемых работников. У неформальных работников левый хвост распределения заработков оказывается гораздо длиннее, чем у формальных. Это означает, что на протяжении всего периода наблюдений риски оказаться в нижних децилях распределения у неформально занятых были значительно выше, чем у занятых формально. В то же время правые хвосты распределений достаточно близки, т. е. в верхних децилях распределений формально и неформально занятые были представлены достаточно пропорционально.