Тамара Кондратьева - Актуальные проблемы Европы №4 / 2011

Отказываясь от политики мультикультурализма, многие видели альтернативу последней в политике интеграции и социального сплочения [Vasta, 2010, p. 504]. Собственно, сам мультикультурализм изначально понимался его адептами именно как инструмент социального сплочения, однако в роли инструмента гетерогенизации социума он выступил гораздо успешней. Член Комиссии по равенству и правам человека Тед Кантл (Великобритания) так сформулировал возникшую коллизию: «Мы должны уважать культурные различия, стимулируя при этом формирование чувства общности между разными общинами. Проблема, однако, в том, что мы не знаем, как это сделать» [Alibhai-Brown, Allen, Cantle, Mitchell, 2006, p. 92].

Солидарность во вновь возникающем европейском мультикультурном социуме действительно выковывается с большим трудом, причем как коренные, так и новые обитатели Европы зачастую не склонны ускорять этот процесс.

Так, в 2010 г. иммигранты, проживающие в итальянской коммуне Адро (Ломбардия), отказались оплачивать обед в школе и проезд на школьном автобусе своих детей, мотивируя это низким доходом своих семей. Соответствующие расходы легли на плечи коренных обитателей коммуны, которые обратились с коллективной жалобой в администрацию провинции. Последняя приняла решение об обязательности платы для всех и в итоге иммигрантов также заставили нести часть расходов на обучение собственных детей.

Реструктурирование европейского социума по социокультурному, т.е. фактически общинно-племенному признаку, само по себе, безусловно, является очевидным признаком его архаизации. Не случайно и ответ коренных обитателей Старого Света на этот процесс тоже приобретает архаичные формы. Собственно, рост популярности правопопулистских партий, апеллирующих к цивилизационной идентичности, распространение уличной агрессии стали той реакцией, которая усугубляет идущую в Европе на наших глазах архаизацию идентичностей.

Гетерогенизация национального социума по общинному признаку представляет собой лишь один из идентитарных трендов, угрожающих современной европейской политии. Не менее важно и «вертикальное» расщепление идентичности, в процессе которого идентичности вновь возникающих диаспор резко конфликтуют с традиционной политической идентичностью принимающей нации.

Таким образом, одна из основных проблем, с которой сталкивается общество, входящее в стадию мультикультурализации, – поиск адекватной новой идентичности.

Как показывает практика, идентичность представителей иммиграционных диаспор носит сложный характер, будучи расщепленной между новой и старой политической и социокультурной общностями. На политическом уровне это выражено в специфике внутри- и внешнеполитических предпочтений; на социокультурном – в ценностных и культурных приоритетах.

Это проявляется и в других формах. Проведенное немецким этносоциологом Б. Бекер исследование показало, что 82,5% турецких иммигрантов в ФРГ дают своим рожденным в Германии детям турецкие имена [Becker, 2009, p. 213]. Аналогичная практика характерна для 46% проживающих в ФРГ выходцев из бывшей Югославии и 37% иммигрантов из стран Юго-Западной Европы (Италии, Испании и Португалии) [Becker, 2009, p. 210]. Социокультурная составляющая выбора имени проявляется в данном случае достаточно четко. Согласно данным опроса, проведенного по заказу «Die Welt» в 2010 г., почти 23% живущих в Германии турок либо не говорят, либо крайне плохо знают немецкий язык, а каждый второй практически не общается с немцами.

При этом другие группы иммигрантов – поляки, греки, итальянцы, русские немцы, евреи – ассимилируются в Германии гораздо успешнее. Только 17% итальянцев и 10% поляков не общаются с немцами. Исключение тут составляют иммигранты из Боснии и Албании, у них степень интеграции близка к турецким показателям [Турки плохо интегрируются].

Показателен факт, что государства происхождения иммигрантов отнюдь не заинтересованы в интеграции своих бывших или нынешних граждан в социум принимающей стороны. Сложные чувства вызвал в ФРГ демарш премьер-министра Турции Р. Эрдогана 28 февраля 2011 г. Выступая в Дюссельдорфе перед представителями турецкой диаспоры, он обратился к проживающим в ФРГ туркам с призывом учить в первую очередь турецкий язык, а уж потом, в целях интеграции, немецкий. Немецкое общество восприняло этот эпизод как еще одно подтверждение своему беспокойству относительно истинной лояльности новых бундесбюргеров.