Виктор Киркевич: Киев для романтиков

М. А. Максимович много писал о Межигорье, потому что его волновала судьба этой местности. Эта одна из важных исторических территорий до сих пор волнует общественность. Поэтому считаю нужным привести часть статьи Михаила Александровича из газеты «День», № 45, 1865 г.: «В сентябре прошлого года я смущен был в Киеве известием, что через несколько недель Межигорье будет продаваться с публичного торга. Тогда я написал следующие строки: Скорбная мысль не покидает меня и в моем хуторском уединении: что если Межигорье достанется в руки какого-нибудь предприимчивого жида?… Оскорбительно было бы для нас его обладание тем дорогим для здешнего края местом, куда являлись некогда на молитвенные подвиги и пострижение такие люди, как патриарх Иоаким Савелов, митрополит Тимофей Щербацкий, епископ Иоасаф Горленко и многие другие, тем заветным местом, которое, в тяжелые времена Киевской Руси посещал благодетельный для нее Иерусалимский патриарх Феофан, и подтвердил тут ставропигию, и в беседе с Межигорской братией рассказывал об огне, сходящем перед Светлым Воскресением на Гроб Господний.

Но нет! Межигорье не должно переходить ни в жидовские руки, ни в частную собственность всякого торгаша и промышленника; и мне сдается, что до того не допустят ни Печерская лавра, ни другие монастыри киевские, со своим архипастырем, что они общими силами, при содействии благотворительных мирян, оплатят Межигорье и откроют его по-прежнему для общежительства братского; что новособранная здесь братия весьма могла бы продолжать с успехом и выработку фаянсовой посуды…

Неужели такой слух основателен? Неужели этот достопамятный уголок Святорусской Киевской земли, где в продолжении стольких веков воздавалась повседневная хвала Всевышнему от общежительной православной братии, где и теперь красуется величавый храм Преображения, воздвигнутый здешним постриженцем московским патриархом Иоакимом, неужели и в самом деле Межигорье ныне достанется не в распоряжении Печерской лавры, а в собственность какого-нибудь торгаша?»

В 1860 г. монастырь возобновили и подчинили Киево-Печерской лавре, где процветала женская обитель.

В Межигорье находилась одна из лучших фаянсовых фабрик. В 1796 г. немец Краних из обнаруженной там глины сделал несколько чашек. Их рассмотрели киевские магистратские мужи и привезли посуду Екатерине II, которая благосклонно отнеслась к этой идее. Павел І указом от 3.VІІ.1798 г. повелел: 1) учредить близ Киева фабрику фаянсовых изделий, используя развалины Межигорского монастыря; 2) приписать к этой фабрике 228 душ казенного селения Новые Петровцы с их обучением, и чтобы подати на них выплачивал Киевский магистрат. Он же приступил к устройству фабрики, которая летом 1801 г. начала производство фаянсовой посуды. Межигорский фаянс стал явлением в художественной жизни нашего отечества. Киево-Межигорская фабрика работала по заказам императорского двора и частных лиц. Создаваемые на ней образцы использовались многими русскими заводами. Известны так называемые «гипюровые» сервизы этой фабрики, сплошь затканные рельефом из мелких цветов и покрытые цветными глазурями. Их начали производить в 1830-х. Широко выпускались тарелки, сухарницы, масленки и другие предметы с рельефами под зеленой глазурью, иногда достигавшей удивительного изумрудного оттенка. Печатный рисунок стал применяться на Межигорской фабрике с середины 1820-х. Его использовали для украшения заказных сервизов и выполняли сначала только черной краской надглазурно. Так, сервиз, заказанный Аракчеевым, имеет печатные изображения его имения села Грузино, сервиз графа Платова украшен его гербом. Здесь же изготовлялись тарелки с видами окрестностей Петербурга, Киева, иллюстрациями к басням Крылова и романтическими пейзажами. На продукции был вытеснен знак «Кіевъ». В отличие от всех фабрик в Российской империи формы и декор были оригинальными, а не заимствованы у изделий лучшей фабрики фаянса Веджвуда в Англии. Поэтому в коллекции этого предприятия большая подборка Межигорского фаянса, который они взяли для образцов.

Время показало, что эти изделия стали вожделенной находкой для коллекционеров, приносящей им большую радость. Но фабрика перестала давать доходы, и в 1858 г. ее передали в аренду.

Прославилось Межигорье и в страшные 1930-е, став настоящей «Голгофой художественного национального возрождения!» Эту живописную местность для своей творческой и воспитательной жизни облюбовали Михаил Бойчук и его ученики – «бойчукисты». Это определение возникло из бранного прозвища. И сохранив элемент драматизма в конкретной исторической ситуации, на неограниченное время переросло в искусствоведении в мировоззренческий термин и как художественное национальное восприятие с его эстетической концепцией большого искусства, главным образом, творческого универсализма. Поэтому критика провозгласила руководителя мастерской монументальной живописи М. Л. Бойчука деятелем Ренессанса. Именно к Михаилу Львовичу на обучение поступает В. Т. Седляр в феврале 1919 г. Можно уверенно заявить, что в те годы Бойчук организовал не только школу монументальной живописи в Украине, а и своеобразное обучение дизайну: преподавали в художественно-керамических техникумах в Межигорье и Миргороде, в художественных техникумах в Киеве и Харькове, в Киевском художественно-индустриальном техникуме, в школе-мастерской по производству художественных детских игрушек в Миргороде, в учебно-ткацких мастерских в Дехтярях, в учебных заведениях Москвы – его ученики, которые, как и Бойчук, поставили задачу возродить национальное искусство в разнообразнейших формах.