Мэри Норрис - Роман с Грецией. Путешествие в страну солнца и оливок

Патрик Ли Фермор, который имел возможность увидеть мозаики еще до всех этих землетрясений, писал о «колоссальной мозаике Христа Пантократора в Дафни, что в Аттике»: «в чьих выразительных глазах, темных и громадных, бросающих в сторону быстрый незаметный взгляд, в полном несоответствии с искренним жестом Его правой руки, обозначающим благословение и предостережение, не боль, а страх, мука и вина, как будто Он пытался избежать ужасной гибели. Единственное место, подходящее для подобного взгляда, – это Гефсиманский сад; но здесь это Иисус Христос во славе Своей, Всемогущий. Это потрясающе, трагично, непостижимо и сокрушительно». Я стояла в нескольких сантиметрах от Христа Пантократора, под его правой рукой.

В тот момент я поняла, что теперь с полным правом могу сравнивать свои ощущения с впечатлением Эда Стрингема от Парфенона. Полная благодарности, я была как никогда легка на подъем и, вернувшись в Афины, с огромной радостью присоединилась к своим попутчикам во время вечерней экскурсии, чтобы посмотреть Акрополь на закате. Обычно такого рода вещи раздражают: ты стоишь в толпе среди hoi polloi («многие» по-гречески) и видишь, как каких-то привилегированных туристов пускают внутрь уже после закрытия. Мы были довольно эксцентричной группой: амбициозная девушка-фрилансер, стремившаяся закрепиться в министерстве культуры; джентльменского вида винный обозреватель с Юга; сноб от искусства из фешенебельного Верхнего Ист-Сайда; молодая мормонка, работавшая на радио. Она притащила на Акрополь все свое оборудование и теперь расчехляла микрофон размером с гигантский кабачок. Она отказывалась от вина во время еды, но, оказавшись в Греции, пила с неподражаемым энтузиазмом, чем напоминала мне меня же в молодости. Когда она, со своим гигантским микрофоном с поролоновой ветрозащитой, кинулась к нашему гиду, молодому человеку в шортах цвета хаки и офисной рубашке, мы опустились на гладкие камни и стали слушать. Гид рассказывал нам об усилиях специалистов, которые столкнулись с неправильно проведенными реставрационными работами предыдущих поколений. Молодая журналистка с Западного побережья что-то себе помечала в блокноте фиолетовой ручкой. Я представила, как вместо точек над буквой i она рисует ромашки, и поразилась, каким легким и женственным в ее исполнении (она была в юбке-колокольчике, а ее миловидное лицо обрамляли темные волосы) выглядит писательский труд.

Мы еще походили по окрестностям, и, когда пришло время уезжать, выяснилось, что наша журналистка с Западного побережья потеряла свою ручку. «Это моя любимая ручка!» – воскликнула она, после чего стало ясно, что Акрополь не закроют на ночь, пока она ее не отыщет. Мы разошлись в разные стороны, кто-то чуть менее довольный сложившейся ситуацией, кто-то чуть более оптимистично настроенный и готовый помочь незадачливому представителю пишущей братии. Я вернулась туда, откуда наблюдала за ней. Журналистка была замужем, у нее была маленькая дочка. До сих пор ей не очень везло в этой поездке: она опоздала на поезд в Вене, не могла проснуться к утренним встречам, отрубалась рано вечером. Позже она подтвердит то, что я и так подозревала: она ждала ребенка. Я сама была большим фанатом карандашей и прекрасно понимала ее привязанность к основному орудию труда писателя, ведь я путешествовала с целым набором карандашей «Блэкуингз». Посмотрев вниз, я заметила ручку, которая упала в расщелину, и небрежно бросила: «Я нашла ее». И тут же пожалела, что не воспользовалась столь прекрасной возможностью, чтобы прокричать по-гречески: «Ε υ ρηκα!» Я нашла ее! Эврика!

Так выходит, что от древнего города не ждешь никаких особых перемен, но Афины – динамичный мегаполис. За последние годы здесь прошли летние Олимпийские игры, был построен новый аэропорт, появились новые линии метро и открылся новый музей Акрополя. Он находится на южном склоне, вдали от набережной, засаженной розмарином и тимьяном. Благодаря широкому помосту у посетителей есть возможность сквозь зеленоватое стекло увидеть внизу археологические раскопки. Внутри все предметы, найденные на Акрополе, расположены по обе стороны длинного коридора. Музей занимает несколько этажей, все скульптуры размещены на том уровне, на котором они находились бы в храме. Посетители могут как следует рассмотреть метопы и фризы при естественном освещении, а из панорамных окон открывается вид на оригинальный Акрополь. Кариатид убрали внутрь, чтобы уберечь от пагубного воздействия окружающей среды, и теперь их тоже можно рассмотреть поближе, полюбоваться их густыми волосами, заплетенными в замысловатые косы, и выглянуть из-за них, притворяясь, будто вместе с ними стоишь на крыльце Эрехтейона (кариатиды на Акрополе – это копии). В музее оставили место для экспозиции мраморных богов, волов, предназначенных для заклания, и лошадей – тех фигур, которые сейчас находятся в Лондоне.