Григорий Лапшин - Автостопом через Африку

В конце аллеи — церковная миссия с несколькими древними католическими храмами из угрюмого серого камня. В одном из каменных зданий — бесплатный музей.

Еще здесь же есть старое английское кладбище и огромный баобаб, 1868-го года рождения, окружностью более 12-ти метров.

Еще южнее мемориала, на берегу океана — мангровые заросли. Они обозначены даже на старинной гравюре «Богомойо конца 18-го века». Деревья стоят корнями в соленой морской воде. Во время отлива я смог среди них погулять и искупаться в океане, метрах в двухстах от берега. Пока купался — начался прилив, камни и рюкзак на них, начали захлестывать волны.

Подхватил вещи и вернулся на берег, где и подремал в тени старой лодки, попивая сладкий сок из кокосового ореха. В фильмах нам часто показывают, как герои лихо срывают орех с пальмы, и тут же раскалывают его пополам. Или даже сшибают верхнюю часть острой саблей. Когда я ковырял свежий орех ножом — в это слабо верилось. Жидкость внутри находиться под довольно большим давлением. Когда я проделал-таки дырочку с одной стороны — оттуда ударил сладкий фонтанчик. Пришлось зажать его пальцем, и проделать еще одну дырочку с обратной стороны — теперь можно было пить. Прохладного и сладкого сока в одном кокосе оказалось так много, что я с трудом допил до конца — больше литра, точно.

Осмотрев все пальмы, заросли, лианы и развалины, вернулся в город и приготовил рис в своем котелке, а две палочки шашлыка купил на рынке. Рынок очень грязен и прилавки завалены перезрелыми бананами, которые никто не покупает. Хлеб продают на 30 % больше столичной цены.

До темноты купался в океане, наблюдая, как на пляж причаливают деревянные лодки с рыбаками. То ли рыбы на всех не хватает, то ли волна сегодня больше чем обычно, но на многие километры сетей в каждой лодке было по 3–4 рыбины.

Вечером прошел на запад, где начинается грунтовая дорога в деревню Msata. Поставил палатку в темноте, среди кокосовых пальм. Ни сторожа, ни полицейские, никакие другие африканские животные в эту ночь меня не беспокоили.

От Bagomoyo до Tanga, по берегу океана, чуть больше шестидесяти километров. Но меня заверили, что дорога там настолько плоха, что даже «джипы» там не ездят. А идти десятки километров пешком по танзанийской жаре не хотелось явно. Можно было бы вернутся в Дар и поехать в Тангу по асфальтовой дороге, но я решил проехаться по грунтовой дороге, которая, судя по карте, прямо через леса шла на запад и соединяла Багомойо с деревней Мсата на магистральной трассе «Додома-Аруша».

Запасся терпением и водой, ибо эти шестьдесят километров не обещали большого потока машин. Продвигаясь от одной деревушки затерянной в лесах, к другой, еще более затерянной, я вспоминал Эфиопию. Почему, когда иду пешком до выезда из деревни, здесь не собираются толпы детей, кричащих «ю-ю!». Несомненно, здесь тоже не часто появляются белые люди без машины, я ловил на себе любопытные взгляды и детей и взрослых. Когда я уточнял дорогу, мне вежливо объясняли, когда просил кокосовый орех или воды, меня охотно угощали. Но, побывав в пяти или шести глухих поселениях, не встретил ни одного попрошайки. В Эфиопии рассказать — никто не поверит.

Последние двадцать километров проехал в кузове самосвала, возившего щебень на реконструкцию асфальтовой трассы. А вот по трассе подвозил молодой бельгиец, лет 27-ми, который руководит всем этим строительством. Начальник останавливался возле каждой группы черных рабочих и ругал их за то, что медленно работают и много перекуривают.