Григорий Лапшин - Автостопом через Африку

Прошли пешком примерно два километра и застопили типичный для пустыни грузовик «лори», едущий в Wajir. Нам оказалось по пути всего несколько километров, которые мы проехали «а-ля Судан», уцепившись за борта старого грузовика. Эфиопский Moyale находится на высоте 1280 метров, сразу за границей Кении дорога спускается с плато на равнину, сбрасывая примерно 600 метров на первых же километрах пути. Видимо, когда устанавливались границы «горной Эфиопии», то ее провели точно по границе гор и равнин.

Развилка дорог «Wajir — Marsabit» находилась на краю деревни Hoda, не обозначенной на карте. Кенийский уклад жизни сильно отличался от эфиопского. Дома хоть и глиняные, но прямоугольные. Рядом с каждым домом огород, огороженный живой изгородью. Между рядами колючих кустарников — прямолинейные утоптанные дорожки. На улицах нет мусора и человеческих экскрементов. Никто не попрошайничает и не кричит «ю-ю!». Просто райская страна, после «православной Эфиопии».

Большинство кенийцев с удовольствием общаются по-английски, хотя у них есть и свой, местный язык, именуемый «суахили».

В километре до развилки, на краю деревни растет огромное дерево. В его тени, на бревнышке, сидит солдат в форме бундесвера, с американской винтовкой и радиостанцией. Мы решили, что это типа нашего «выездного поста ГАИ» и сели рядышком. По словам солдата, машины на Марсабит пойдут только завтра. Мы насобирали сухих веток и протусовались под деревом до темноты. Когда разожгли костер и стали варить картошку, солдат незаметно ушел.

Тут же к нам приблизились местные жители и … вот здесь с нас должны были «снимать кожу и делать из черепов копилки для монет». Но чудо! Местные жители вежливо предупредили нас, что под этим деревом ночевать не стоит — ночью здесь бегают ослы и может прийти лев. Нам разрешили поставить палатку в пустующем сарае с жестяной крышей, где днем работал магазин. Из беседы с жителями выяснили, что все семь прошедших мимо этим вечером машин действительно ехали в Wajir, а на Марсабит машины пойдут колонной, завтра, в семь утра из Moyale. Нам следует подойти к военным, которые сопровождают колонну, и вместе с ними подсесть на грузовики.

Проснулись в шесть утра. Угол палатки намочило сквозь дыру в крыше магазина — значит ночью опять был дождик. Может они идут здесь каждую ночь?

В семь утра освободили магазин, подошел хозяин и четверо полицейских в НАТОвской военной форме. И опять, вместо того чтобы убивать и потрошить животы, нас стали угощать горячими блинами и чаем с молоком. Все, кроме меня, хорошо знали английский. Разговаривая, дошли до развилки. Показались первые два грузовика. Подбегаю к обочине и издалека начинаю голосовать. Полицейские смеются и что-то кричат мне. Что я делаю неправильно? Неужели здесь, как и в Египте, запрещен автостоп?! А-а! Теперь все ясно: начиная с Кении, мы будем ехать по странам с левосторонним движением, я просто встал не с той стороны дороги. Теперь придется учиться голосовать левой рукой.

«Наши друзья из НАТО» прилежно стопят все грузовики. Новенькие японские «Мицубиси» приспособлены перевозить в длинных кузовах живых коров. Богатые пассажиры размещаются в кабине с кондиционером, а чуть менее денежные едут на крыше кабины.

Несмотря на помощь полиции, первые два грузовика отказались подвозить нас бесплатно.

Только третий грузовик согласился подбросить нас до Марсабита.

Теперь обрисую компанию, в которой мы ехали следующие полтора дня: три человека в кабине, с которыми мы общались только на остановках; три платных пассажира на крыше, один из них даже при галстуке и портфеле, хорошо знали английский и охотно общались с Кириллом;

погонщик коров, знавший только язык суахили — его функция была в том, чтобы время от времени спускаться с крыши в кузов и, в буквальном смысле слова, крутить хвосты коровам, которые норовили лечь на пол; двадцать пять живых рогатых коров ехали рядком в тесном кузове, без еды, воды и отдыха два дня, для того, чтобы их зарезали на скотобойнях в Найроби.