Джейн Хокинг - Быть Хокингом

В тот самый момент, когда я уже начала привыкать к рутинному существованию, Брайан и Сьюзи Бернс, супруги, ранее гостившие в Кембридже, пригласили нас на автомобильную прогулку к Ниагарскому водопаду. Когда после скучной дороги, пролегавшей среди окрестностей города Буффало, мы внезапно увидели водопад, впечатление было незабываемое. Величественные низвергающиеся темные воды в непрекращающемся падении, неумолимо перекатывающиеся через край утеса, внизу превращались в массу белой пены и радужные нити, пронизывающие влажный туман. Зрелище было грандиозным, а грохот – оглушающим. Ошеломленно спотыкаясь, мы преодолели мост на канадскую сторону, откуда открывался еще более захватывающий вид. Там мы стояли в оцепенении до тех пор, пока не пришло время садиться на самолет до Итаки. Начиналась гроза; мы заняли места в маленьком самолете и поднялись в воздух среди молний и грома. Впервые в жизни мне было страшно лететь.

В следующие выходные Брэндон и его друзья организовали поездку под парусом на озере Онтарио. Мы отплыли от пристани, поймав легкий бриз; на середине озера день прошел незаметно. Я плавала в изумрудной воде, а Стивен сидел в шезлонге, погруженный в мысли; мы оба наслаждались ясным небом и плеском воды о борт лодки. Вечером наши спутники, уже давно не разделявшие наше упоение тихими радостями, начали озабоченно обсуждать запуск сигнальной ракеты и другие способы привлечения внимания спасателей: мы попали в штиль. Брэндон глубокомысленно заметил, что с такой ситуацией в Бискайском заливе он не сталкивался, так как там ветер никогда не стихает. Каким-то невероятным образом поздно вечером нам все-таки удалось прибиться к гавани; в отблесках живописного закатного солнца, исчезающего за потемневшим горизонтом, наши усталые лица приобрели янтарный оттенок.

Лишь в заключительную неделю летних курсов кто-то из участников – кажется, Рэй Сэчс, экстравертированный физик из Калифорнии, отец четырех дочерей, – догадался организовать общественное мероприятие для семейств – пикник на поляне. Там нас снова знакомили с женами и детьми; среди новых знакомых наибольшее впечатление на меня произвел застенчивый американец из Техаса по имени Роберт Бойер, с которым у Стивена уже сложилось профессиональное взаимопонимание. Роберт заговорил со мной очень естественно и дружелюбно и умудрился ни словом не упомянуть о физике. Честно говоря, поодиночке физики могли быть весьма приятными людьми, способными обсуждать земные материи. Но стоило им собраться в группу, как брала верх природная склонность к нескончаемым дискуссиями, которые практически всегда касались физики. Лишь одна тема могла соперничать с ней; тема, занимавшая в то время не только академиков, но и всех молодых людей: война во Вьетнаме. Эта тема многократно затрагивалась либеральной публикой, отдыхавшей на пикнике. Растущая угроза войны вызывала страх и отвращение; молодое поколение американцев находилось под угрозой мобилизации для удовлетворения амбиций военных и фанатиков.

Вечер перед отъездом домой мы провели, сидя на ступеньках общежития, любуясь полной луной в прозрачном небе; тогда же я познакомилась с профессором Эйбом Таубом, зачинщиком и организатором летних курсов – он и его жена Сесили вышли на прогулку полюбоваться ночным небом. Мы завороженно слушали их рассказы о жизни в Калифорнии, о виде из окон их дома, построенного неподалеку от моста Золотые Ворота, о Сан-Франциско, о кампусе и научной кафедре в Беркли, где Эйб возглавлял рабочую группу по исследованиям, связанным с теорией относительности. Я уловила в словах Эйба намек на приглашение; Стивен, со своей стороны, продемонстрировал полную готовность на него откликнуться; тем не менее формального предложения так и не прозвучало.

Вернувшись в пансион, мы хотели было продолжить разговор, как внезапно у Стивена, возможно, под влиянием холодного ночного воздуха, начался сильнейший приступ удушья, который я наблюдала в первый раз. Его болезнь, на долгое время затаившаяся, проявилась во всей своей устрашающей ярости. Казалось, невидимый призрак вышел из тени и схватил его за горло, начал валять его по полу и трясти как куклу, затем стал топтать; несмолкающий свистящий кашель разрывал воздух в комнате, наполненный громкими паническими хрипами. Стивен был беспомощен в этой схватке с врагом, и я ничем не могла ему помочь. Я оказалась не готова к столь внезапной встрече с чудовищной силой мотонейронной болезни, до сей поры незаметного партнера в нашем браке. В конце концов Стивен жестом показал мне, что его надо похлопать по спине. Я энергично взялась за дело, желая изгнать невидимого монстра. Наконец приступ утих, так же стремительно, как и начался; мы были полностью измотаны им, а очевидцы – потрясены до глубины души. Атака болезни шокировала нас обоих; она показалась нам дурным предзнаменованием, ставящим под угрозу наше будущее. Мечты о Калифорнии растаяли в дымке фантазий, где они уже начали обретать форму.