Джейн Хокинг - Быть Хокингом

В конце лета мы попрощались, с нетерпением ожидая воссоединения осенью. Джонатан уехал из Англии с намерением посетить летнюю школу по музыке барокко в Австрии, где у него планировался собственный класс; мы же отправились на Корсику, прихватив с собой Дона. Теперь, когда дети стали старше, а уверенность в себе возвращалась ко мне, я стала меньше бояться перелетов. Мне уже не угрожала разлука с детьми; напротив, меня ожидала соблазнительная перспектива прекрасного отдыха на берегу Средиземного моря, на острове с франкоязычным населением. Тот факт, что рядом будет проходить конференция по физике, ничуть меня не смущал. Фактически это был идеальный компромисс: Стивен и его коллеги могли заниматься любимым делом – физикой, а их семьи – в свое удовольствие отдыхать на пляже в ста метрах от конференц-центра. Я очень ждала встречи с Картерами: мне хотелось поговорить с Люсетт. Она обладала прекрасной межличностной интуицией и могла дать мне компетентный и ценный совет.

Каржез – место проведения конференции на западном побережье Корсики – оказался выбран как нельзя более удачно: здесь было удобно и неприхотливым физикам, и их семьям с маленькими детьми. Стивен парил в научных высях, в то время как мы с детьми наслаждались палящим солнцем, песком и плеском морской волны. Из-за единичных случаев терроризма и высоких цен остров обходила стороной волна туристов, благодаря чему пляжи и бухты остались чистыми и немноголюдными, как раньше на Майорке. Каржез был основан в XVIII веке колонией греков, бежавших от преследования турков. Присутствие греческой культуры ощущалось в названиях улиц, фамилиях и даже в названии нашего отеля: «Таласса» – «Море». На возвышенностях, с которых открывался вид на город, гордо красовались две церкви – римская и греческая. В обеих главенствовал один и тот же священник, переходя из одной в другую каждое воскресенье. Мы с Люсетт побывали на службе в греческой церкви и поразились прекрасному примеру согласия в сообществе, которое имело все предпосылки быть разобщенным. В обеих церквях висели изображения Иоанна Крестителя. Греческая икона поражала византийской четкостью; особенно художнику удались глаза святого, удлиненные и четко очерченные, так похожие на глаза Джонатана. Но даже красота этой иконы не смогла придать мне сил для того, чтобы доверить Люсетт рассказ о нашей дружбе. Как только я пыталась собраться с духом, слова – как английские, так и французские – застревали у меня в горле, остановленные угрызениями совести: я боялась малейшего подозрения в неверности Стивену. Восхитительные новые отношения, столь многообещающие, вновь пробуждали во мне сомнения. Неужели мне теперь придется жить во лжи, жить двойной жизнью? Это могло оказаться столь же непосильным, как и то напряжение, которое я испытывала в предыдущие месяцы и годы. Меня подбодрил совет Криса и поддержка мисс Гент, но в компании физиков и их семей – среди тех, кто благоговел перед Стивеном и почитал его как героя, – мое мужество меня оставило.

В уединенной бухте, вдали от играющих детей, я угнездилась в скалах, чтобы написать длинное письмо Джонатану в попытке сформулировать мои мысли и очистить затуманенную совесть. Я написала, что очень скучаю по нему и что бесконечно благодарна за свет, который он привнес в мою жизнь; этот свет был подобен солнцу Корсики, пронизывающему толщу океанской воды. Я упомянула о том, как ценю безмерную помощь, оказанную им нашей семье, о той трансформации, которой наш дом был обязан ему, взявшему наше напряжение на себя, – но я написала и о том, что не могу рисковать судьбой моей семьи, что мой долг заключается в поддержке Стивена и детей; о том, что после вместе пережитых трудностей я не могла изменить своему слову в тот момент, когда Стивен стал беспомощным как младенец и нуждался во мне более чем когда-либо. Прислонившись к теплому камню, вслушиваясь в шум прибоя у моих ног, я готовила себя к худшему. В глубине души я понимала, что вполне вероятно и обратное: Джонатан, хорошенько поразмыслив во время пребывания в Австрии, мог решить, что связь с семейством Хокинг подразумевает слишком много физических затруднений и эмоциональных коллизий. Такое решение было бы вполне естественным. Зачем ему взваливать на себя наши проблемы и добровольно бросаться в эмоциональные сети, когда он молод и свободен и заслуживает полноценной и счастливой жизни?

После возвращения домой воспоминания о Корсике быстро угасли, но эти недели оставили нам сувенир на долгую память.