Таня Перес - Дитя дорог

Я была как в тумане, но все-таки поняла, что сделала колоссальную глупость! Я не могла это поправить. Слышу шепот в коридоре и кроме всего я чувствую страх в животе. Думаю, что говорят обо мне! О чем был шепот в коридоре? Наверное, о моем заявлении, о папе. Температура поднялась. Я опять упала в забытье.

В один «прекрасный» день я почувствовала какое-то изменение в отношении ко мне, какую-то отдаленность! Вдруг, в одно утро, входят сестры с носилками и забирают меня из моей хорошей теплой комнаты в большую залу, где стояли семь голых кроватей. Там были очень большие окна. И ветер гулял там беспощадно. В окнах были трещины, и в этой зале был ледяной холод. Я ничего не спрашивала! Акушерка иногда заходила и рассказывала мне разные истории о боге, об Иисусе Христе и о христианской религии. Она боялась дотронуться до меня, но зато говорила без конца. Она мне объясняла, почему я должна лежать в этой палате. В мою прежнюю комнату прибыли две роженицы и из-за того, что я больна тифом, а это очень заразная болезнь, меня вынесли оттуда. Очень опасно для рожениц находится в моем присутствии. Она не переставала учить меня всяким христианским молитвам и как просить у бога, чтобы он меня помиловал за мои «большие грехи». Несмотря на то, что моя голова, полная всяких тяжелых мыслей, очень болела, я все-таки научилась молитвам. Когда она, в конце концов, убиралась, я спрашивала себя, почему это странное изменение? Не, думаю что это из-за тифа! Много вопросов в голове, много мыслей металось в моей голове. Мороз просачивался через окна беспрепятственно. Элли – знаменитая хрустальная дочка Людмилы Александровны – исчезла. Почему сестры заходят ко мне не часто. Почему окна разбиты. Даже Людмила Александровна появляется гораздо меньше.

Не знаю, сколько дней прошло, я нахожусь в полусознании. Вдруг Людмила Александровна заходит в комнату, в сопровождении мужчины, одетого в форму румынского офицера. Он ниже ее. Волосы черные. Его внешность была необычной. Нос его был очень длинный! Он мне напомнил кого-то, кого я уже когда-то видела. Сердцебиение. Он стоял вдалеке от моей кровати. Он меня боится, думаю. Людмила Александровна подходит ко мне кладет свою белую и нежную руку на мой лоб и говорит мне по-русски:

– Твоя температура упала. Ты можешь говорить по-румынски?

– Да, – шепчу я.

Человек подходит и смотрит на меня. Надевает белые перчатки, вынимает лупу и приказывает широко открыть глаза. Он смотрит на мои зрачки. После этого вынимает стетоскоп, нагибается и слушает мои легкие и сердце.

– Есть свист. Астма.

Я перевожу на русский.

– Это не ново, – заявляет Людмила Александровна по-румынски.

Этот офицер посмотрел на нее, сказал по-румынски очень быстро что-то, что я не могла понять.

– Перевод! – она говорит мне.

Я отрицательно машу головой, чтобы показать, что я ничего не поняла.

– «Лангзам»! – медленно, – говорю ему с надеждой, что сам поймет. Я не знала этого слова по-румынски. Он радостно улыбается.

– Эта девочка больна хронической астмой!

– Таня, – говорит Людмила Александровна, – скажи ему, что твой папа был врачом.

– Мой отец был врачом.

– А откуда ты знаешь румынский язык?

– Я училась в школе! – стараюсь, чтобы мой язык не был очень правильным.

– Как тебя зовут? – он спрашивает.

– Татьяна Петренко, – отвечаю я звонким голосом.

– Это твое настоящее имя? – он спрашивает по-румынски.

Замешательство.

– Конечно, как же иначе?!

Он улыбнулся и назвал себя. Он старается говорить мне сладкие слова, которые звучат в моих ушах неправдой. Я беру себя в руки, улыбаюсь и отвечаю:

– Доктор, мне очень тяжело говорить, я очень больна. Когда я выздоровею, то расскажу вам все.

Врач улыбается:

– Теперь ты говоришь!

Оба выходят из комнаты. Вздохнула свободно. Что случилось с Людмилой Александровной? Она мне не принесла питья и выглядит взволнованной. Мне кажется, что она очень боится этого человека. Когда дверь за ними закрылась, я услышала «громкий шепот». Открывается маленькая скважина в двери и сестра Поплавская просовывает свою голову:

– Они ушли? Можно зайти?

– Заходите, заходите, у меня ужасная жажда! У меня сухо во рту. И еще я хочу подсов.

Сестра радостно расхохоталась:

– Ты выздоравливаешь! Ты говоришь!

Другая сестра прибежала с горшком и знаменитым чаем. Поменяли мне простыни быстро и эффективно.

– Я умираю?

– А попочка твоя холодная?

– Я думаю, что нет. Я не посмотрела!