Эндрю Уилсон - Александр Маккуин. Кровь под кожей

Сам Маккуин как будто заражался хаотической энергией зрелища; он уверял, что такая энергия особенно присуща Лондону. «Вот откуда я родом и вот почему столько людей приезжают сюда, – говорил он. – Им не нужна просто вереница платьев – такое они увидят где угодно, в любом уголке мира». [571]

Некоторым влиятельным зрителям происходившее на подиуме совсем не понравилось. «Я прилетел из самой Америки, а увидел только прически, – сказал Андре Леон Телли, тогда редактор европейской версии журнала Vanity Fair. – Пора кому-то – спонсорам или Британскому совету моды – проявить власть и что-нибудь предпринять». [572]Тамсин Бланчард из Independent написала, что показ «потерпел неудачу», а Кэтрин Беттс, заведующая отделом модных новостей американского издания Vogue, которая писала большую статью о Маккуине, призналась, что она «откровенно не в восторге». [573]

Маккуин посвятил коллекцию «Там, в джунглях» своим родителям. Незадолго до того у Рона нашли рак кишечника. «Сейчас все немного трудно, но мы стараемся держаться», – говорила Джойс. [574]Рон резко похудел; он перенес операцию и курс химиотерапии. «Он был маленьким человеком, но настоящим бойцом, – сказала Джанет. – И постепенно пошел на поправку». [575]

После лондонского показа у Маккуина оставалось всего двенадцать дней на то, чтобы внести последние штрихи в первую коллекцию повседневной одежды для Givenchy. Коллекция, показ которой проводился в парижском «Конном зале», в помещении бывшего рынка, где торговали кониной, – там даже был наклонный пол «для стока крови» – вызывала ажиотаж задолго до того, как ее увидели. [576]Редакторы модных журналов сплетничали о том, как громкая музыка на репетициях взбесила крыс в канализации, и в результате обслуживающему персоналу пришлось заварить трубы, чтобы крысы не выбегали оттуда стаями. «Чушь, – ответил один американский журналист, услышав это. [577]– Будь это правдой, Александр Маккуин, наоборот, открыл бы трубы пошире. Он любит, когда вокруг бегают крысы».

Отзывы были в основном благожелательными – Колин Макдауэлл, который раньше критиковал Маккуина, написал, что коллекция, в которой на подиум вышли «неистовствующие женщины в самом непреклонно сексуальном наряде», была представлена «с поразительной убежденностью и уверенностью». [578]Однако самую бурную реакцию вызвали не вещи, а замечание, вскользь брошенное Маккуином в ходе интервью для журнала «Ньюсуик», когда он сравнил своих критиков с нацистами. «Гитлер уничтожил миллионы, потому что не понимал, и то же самое делают со мной – они не понимают меня», – сказал он.

Кэрол Мэлоун, сотрудница Sunday Mirror, ответила: «Если он не может справиться с собой из-за стрессов, вызванных работой, – в конце концов, речь идет всего лишь о моде – возможно, скоро его увезут с подиума в смирительной рубашке (дизайнерской, конечно) и подарят билет в один конец – в дурдом». [579]

Меррей понял: после тяжелой работы его бойфренду отчаянно нужен перерыв. Ли решил, что они проведут отпуск на Антигуа. Пара полетела первым классом на Барбадос – в полете они беседовали с Полом Смитом, – а оттуда отправились на остров в Карибском море. Они арендовали яхту и отправились в круиз вдоль побережья, но у Меррея началась морская болезнь. Ли читал книги о тропических рыбах и наслаждался чудесами океана. Он впервые нырнул с аквалангом. Маккуин, казалось, чувствовал себя свободнее, освободившись от собственного тела. Его всегда привлекали животные и рыбы; он без труда мог представить, что значит не быть человеком. В одном интервью он рассказывал, какое сильное впечатление на него произвел документальный фильм, в котором ведущая Кэрин Франклин плавала со стаей дельфинов. «Она прямо плакала в камеру, – вспоминал он. – В Северном море ее подняли на борт корабля [ее. – Э. У. ], дельфины плавали рядом, она разрыдалась и сказала: «Жаль, что я человек, сейчас я не хочу здесь находиться, я хочу быть под водой с этими дельфинами». То место меня очень тронуло». [580]

В последний день отпуска Меррей забыл намазать ноги кремом от загара. По пути домой ноги у него так распухли, что на них не налезали кроссовки. В доме на Коулмен-Филдз Ли ухаживал за бойфрендом. «У меня на ступнях появились ожоги второй степени; мне пришлось скатываться с кровати и ползти в ванную, – вспоминает Меррей. – Он проявил настоящую доброту и заботился обо мне. По-моему, именно тогда он купил огромный телевизор, который занимал половину спальни. Он был очень щедр ко мне, очень добр и чуток». [581]