Ципора Кохави-Рейни - Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть вторая

Величественные остатки древних строений говорят языком мощи с современностью. Но величественнее всех – Ватикан. Гигантское полукружие высоких колонн вводит тебя внутрь собора, увенчанного огромным позолоченным куполом. Статуи святых смотрят на тебя со всех сторон. Человек столь мал и ничтожен, столь беспомощен перед этой подавляющей мощью, что на тебя нападает страх, охватывающий с головы до ног, перед скрытой силой, которая была всегда и будет всегда, и с этим ничего не поделаешь. Пришла я в себя лишь в церкви Сан-Пьетро ин винколи – Святой Петр в цепях, – перед статуей сидящего Моисея работы Микеланджело. Эта статуя прекрасна. Моисей сидит в окружении мадонн, лицо его, столь человечное, изборождено морщинами страдания. А напротив него – распятый Иисус – символ всех страданий, перенесенных человеком на земле. И все это выражают эти две фигуры.

Ночью Рим залит множеством огней. На крышах соборов мерцают фигуры святых. В эту ночь Рош Ашана мы посетили синагогу в районе древнего римского гетто.

Рядом – здание древнего и ныне действующего еврейского госпиталя на берегу реки Тибр. Дома гетто черны, словно время окутало их траурным покрывалом. Мы ходили по этим улочкам, стараясь освободиться от тяжкого веяния духа, идущего от окружения. Посетили знаменитое римское кафе. В нем проводили время Моцарт, Гёте, Гоголь. Побывали великие личности всех поколений – художники, скульпторы, поэты, писатели, танцоры, актеры, великие политики. И все они оставили здесь что-то – стихотворение, рисунок, ноты, написанные на бумаге, совсем пожелтевшей от времени. Все это висит на стенах. Есть и гостевая книга, в которой посетители оставляли свои автографы. Вы найдете там подписи Моцарта, Гёте, Черчилля. Ребята из посольства пошутили, представили меня, как знаменитую израильскую писательницу, и потребовали гостевую книгу. Ее принесли. С большой помпой явился официант во фраке и лаковых туфлях, и принес эту книгу, в которой я оставила автограф, добавив требуемые от меня детали, и все вокруг были взволнованы, а я была в сильном стеснении.

Название кафе – Эль-Греко.

На следующий день мы поехали в Формию, заброшенное место, откуда отплывали корабли с нелегальными репатриантами. Одинокий полуразвалившийся замок стоит на скале, и в нем проживает полубезумная русская княгиня. Небольшой домик, окрашенный в красный цвет, стоит на берегу. В нем располагался штаб Алии Бет. Вдоль скалистого берега – несколько бедных деревень. Моше был взволнован и никак не мог успокоиться.

Только тут я поняла, что значит уводить корабли в безбрежную глубь моря, без причала. Если есть мужество в мире, оно присутствовало здесь. Мы встречались с итальянскими рыбаками. Некоторые из них знакомы с Моше. Радовались встрече. Они многое знают об Израиле, и отлично понимали, что происходит на берегу.

«Почему вы не сообщали полиции?» – спросил Моше.

«Это нас не касается», – был ответ, сопровождаемый раскатистым смехом. Теперь на берегу построили несколько красивых вилл. Хозяин одной виллы вышел к нам и пригласил отдохнуть. Угостил отличным обедом, и началась живая беседа. Он инженер, на государственной службе, осведомлен обо всем, что происходит в Израиле, знает, что такое кибуц и мошав, перечислил все действующие в Израиле политические партии.

«Вы, – сказал он, – совершили великое дело, оставили прежние профессии и занялись трудом на земле». Интерес к Израилю, как и поддержка, здесь велики. Поимка Эйхмана добавила нам большое уважение. Итальянцы – симпатичный, сердечный народ, культура их жизни проста и красива.

Из Формии мы поехали в Неаполь. Это был великолепный день и такая же ночь. Неаполь – чудесный город, многоцветный, шумный, смеющийся. Много жонглеров и эквилибристов на улицах, а движение просто неописуемо. Посетили судовое агентство, которое организует морские рейсы в Израиль. В агентстве сохраняется комната для служащих Алии Бет. Это был офис Моше. Даже охранник остался тот же, и радость встречи была неописуема, с поцелуями, угощением, воспоминаниями. В Неаполе мы посетили итальянца, капитана корабля, который перевозил еврейских нелегалов.

К моему большому удивлению, итальянцы отлично понимали, какое великое дело они совершают, искренне увлеклись этими событиями.

Мы еще остались в Неаполе. Сидели в ночных сумерках на берегу моря, вдоль которого множество харчевен и трактиров, и оттуда доносится все та же «Санта Лючия». Это была ночь мучительной ностальгии. Моше тосковал по своей жене, излил передо мной свою душу, рассказывая о ней, а я неотступно думала о тебе, и тоже все говорила и говорила, не умолкая, о тебе, и мы перебивали друг друга.