Гётц Али - Наша борьба. 1968 год - оглядываясь с недоумением

Заметать следы начали рано. И сегодня среди «бывших», случайно встретившихся на городском вокзале, в магазине деликатесов, во время ретроспективы в кинотеатре или по случаю закладки мемориального «камня преткновения» [49] Программа увековечения памяти жертв нацистских репрессий, послужившая образцом для российской программы «Последний адрес». в полной мере соблюдается кодекс молчания. Некоторые из них знают, кто именно при освобождении Баадера выстрелил в живот 62-летнему сотруднику библиотеки Георгу Линке; знают и то, что «в этой истории был замешан целый ряд людей, помогавших пересесть в другие машины и т. п., но в их отношении расследование не проводилось». Знают, но помалкивают. То же можно сказать и об участниках франкфуртского движения: официально до сих пор не установлено, кто именно 10 мая 1976 года изготовил и бросил «коктейль Молотова», нанеся опасные для жизни ожоги полицейскому Юргену Веберу. Между тем это известно многим. Омерта соблюдается свято [50] Röhl, So macht Kommunismus Spaß, S. 615; см. также, например: Kraushaar, Bombe, S. 291 f. .

Подобных примеров хоть отбавляй. В 1972 году я получил в «Красной помощи» [51] Rote Hilfe – организация, занимавшаяся материальной помощью левым активистам. Западного Берлина 100 марок с напутствием: «Истрать и верни сумму через месяц». Было ясно, что это деньги из недавно ограбленного банка. В отмывании участвовали, считая это совершенно естественным, по меньшей мере 20 человек. Иные из моих тогдашних товарищей, когда я с ними заговариваю об этом случае, говорят, что помнят его; иные забыли.

Существуют, разумеется, еще и встречи старых революционеров в ресторанах, на службе и в домашнем кругу. Они ничем не отличаются от встреч ветеранов энной пехотной дивизии вермахта Великой Германии, которые я посещал ребенком вместе с моим отцом. Общая судьба связала бойцов на всю жизнь. Они пересчитывают выбывших, рассказывают о недавно умерших и вздыхают: «Снаряды ложатся все гуще». Летом 2000 года старейшины ССНС узнали – не в последнюю очередь благодаря «исследованиям господина Кнабе из Управления федерального уполномоченного по документации бывшего МГБ ГДР», – что в их легендарную организацию были внедрены агенты Штази. Далее они заслушали «доклад о прекращении работы биографической группы» и постановили: «Наше собрание омрачено безвременной кончиной нашей соратницы Биргит Шт. Поэтому намеченное ранее обсуждение темы “Глобализация”, к сожалению, не состоится». «Биографическая» группа несколько месяцев пыталась определить, кого сегодня следует считать «левым», и безуспешно выявляла специфические и особо примечательные черты сходства биографий членов ССНС30.

Многочисленные попытки «бывших» облагородить их личную историю нисколько не облегчают задачи ее написания. Из-за недостаточной четкости многих свидетельств, да и обычной склонности людей фильтровать собственные воспоминания, а также по принципиальным причинам методического характера я предпочитаю использовать источники, которые до сих пор не подвергались анализу. К их числу принадлежат документы, которые федеральное министерство внутренних дел и ведомство федерального канцлера (ВФК) вели под рубрикой «Молодежные волнения».

Поскольку с ежемесячных секретных «Справок» (Informationen) федеральной службы защиты конституции (ФСЗК) в период до 1976 года по моему ходатайству сняли секретность и передали их в Федеральный архив, эти документы теперь также доступны для изучения. Если вплоть до середины 1968 года отчеты ФСЗК о новых левых бедны фактами и скорее дезориентируют читателей, то в дальнейшем они становятся ценным и информативным источником, которым могут воспользоваться, среди прочих, и историки. Конечно, просмотреть можно лишь небольшую часть этих бумажных кип; к тому же еще немало документов лежит в министерских регистратурах. Все же, надеюсь, мне удастся набросать сравнительно адекватную картину поведения тогдашних государственных чиновников.

Кроме того, протестные выступления отразились в зеркале письменных свидетельств, оставленных профессорами, которые были вынуждены эмигрировать при национал-социализме, но затем вернулись домой, поскольку принимали близко к сердцу судьбу немецкой культуры и восстановление страны на демократических началах. Так как сам я с декабря 1968 года по летний семестр 1971 года не столько обучался в Институте Отто Зура [52] Кафедра политических наук Свободного университета. (ИОЗ) Свободного университета (СУ), сколько участвовал в протестах, я счел полезным обратиться к письмам и рукописям профессора Эрнста Френкеля и профессора Рихарда Левенталя, которые там преподавали. Чтение этих двух необычайно содержательных архивов принадлежит к числу лучших моментов работы над настоящей книгой. Оно позволило мне задним числом ознакомиться с идеями моих учителей, которых в годы учебы я отвергал как «реакционеров».