Лилли Маркоу - Сталин. Личная жизнь

Надежда быстро адаптировалась к своей студенческой жизни, в ходе которой ей приходилось общаться с другими женами высокопоставленных руководителей – такими, как Мария Каганович и Дора Хазан. Она приезжала на учебу без охраны и продолжала пользоваться некомфортабельным и ненадежным общественным транспортом. Начиная с 1930 года охрана Сталина была усилена, и Наде пришлось согласиться на то, чтобы ездить в персональном автомобиле и в сопровождении телохранителей. Однако, будучи скромной и оставаясь верной своему имиджу, она всегда останавливала автомобиль, в котором ехала, за два или три квартала от академии и шла последние несколько сотен метров пешком, чтобы ее товарищи не видели, что ее подвозят на государственном автомобиле. Она, казалось, была очень довольна новой жизнью: встречалась с молодыми людьми своего возраста, среди которых был веселый толстячок, которого звали Никита Хрущев. Он вскоре стал ее приятелем, и она познакомила его со Сталиным. Хрущев тогда был секретарем парткома Промышленной академии. В 1932 году он стал руководителем партийной организации одного из московских районов, а Надю ввели в руководство партийной организации всей столицы [195].

Теперь Сталин, политическая деятельность которого все больше и больше отдаляла его от семьи, стал часто путешествовать без жены. Однако они продолжали переписываться с прежней преданностью друг другу и прежней нежностью. Несмотря на ужасную обстановку, воцарившуюся в этот период в стране, все в их отношениях было безмятежным. «Приезжай. Вместе будет хорошо» (письмо Нади от 27 сентября 1929 года). «Теперь ты, наверное, уже скоро – на днях приедешь, жаль только, что у тебя будет сразу масса дел, а это совершенно очевидно. Посылаю тебе шинель, т. к. после юга можешь сильно простудиться. […] Ну, приезжай, хотя я и хочу, чтобы ты отдохнул» (письмо Нади от 1 октября 1929 года). «Не задерживайся долго, приезжай поскорее» (письмо Сталина от 21 июня 1930 года). «Напиши обо всем, моя Таточка» (письмо от 2 сентября 1930 года). «Мы тебя ждем, но не торопим, отдыхай получше» (письмо Нади от 30 сентября 1930 года). «Скучновато […]. Пусть Сатанка напишет мне что-нибудь. И Васька тоже» (письмо Сталина от 14 сентября 1931 года).

Однако иногда Надя осторожно – или же вообще намеками – информировала мужа о негативных событиях в повседневной жизни людей. «Я знаю, что ты очень не любишь моих вмешательств, но мне все же кажется, что тебе нужно было бы вмешаться в это заведомо несправедливое дело» (письмо от 16–22 сентября 1929 года). «Не знаю, стоит ли тебе писать в Сочи о скучных вещах, которых, к сожалению, достаточно в московской жизни» (письмо от 6 октября 1930 года). «Цены в магазинах очень высокие, большое затоваривание из-за этого. Не сердись, что так подробно, но так хотелось бы, чтоб эти недочеты выпали из жизни людей, и тогда было бы прекрасно всем и работали бы все исключительно хорошо» (письмо от 12 сентября 1931 года). «Продолжай “информировать”», – ответил жене Сталин 14 сентября 1931 года.

Конечно же, трагические исторические события тех лет не могли не отразиться на личной жизни этой семейной пары. Сталин начинал тогда свою собственную революцию и тем самым провоцировал в стране вторую гражданскую войну. Он еще больше сконцентрировался на своей работе, и общаться с ним Наде, конечно же, становилось все труднее и труднее. Однако Надя была не из тех женщин, которые чувствуют себя брошенными, если их муж очень занят на работе. Она жила в подобных условиях с самого начала своей семейной жизни – можно сказать, всегда. Она никогда не видела, чтобы Иосиф бездельничал. Он возвращался домой по вечерам все позже и позже – а иногда уезжал ночевать на дачу вместе со своими ближайшими коллегами. Надя вставала утром рано и шла на занятия, а Иосиф зачастую спал по утрам до одиннадцати и даже до полудня. Ритм жизни у них был совершенно разным.

У Нади начались проблемы со здоровьем: ее стали мучить головные боли, от которых она впадала в депрессию. В июне 1930 года она уехала одна за границу и находилась там по август. Главная цель поездки заключалась в том, чтобы проконсультироваться у высококвалифицированного невропатолога [196]. Он побыла в течение некоторого времени в Карлсбаде, а затем долго гостила у своего брата Павла в Берлине. Сталин написал ей 21 июня: «Татька! Напиши что-нибудь […]. Как доехала, что видела, была ли у врачей, каково мнение врачей о твоем здоровье […]. Дела идут у нас неплохо. Очень скучно здесь, Таточка. Сижу дома один, как сыч. За город еще не ездил – дела. Свою работу кончил. Думаю поехать за город к ребяткам завтра-послезавтра. Ну, до свидания. Не задерживайся долго, приезжай поскорее. Це-лу-ю. Твой Иосиф».