Teun van Dijk, «Opinions and Ideologies in the press». Allan Bell & Peter Garrett, Approaches to Media Discourse, Oxford Blackwell, 1998. См. также «Ideology: A multidisciplinary Approch». London, Sage, 1998.
Речь идет о репортажах, опубликованных в газете «Ле Тан» в январе 2015 года. 9 февраля тот же журналист опубликовал статью-портрет, посвященный Надежде Савченко, которую представил как «украинскую героиню, попавшую в российский следственный изолятор» и ждущую приговора за соучастие в убийстве двух русских журналистов. И только ближе к концу статьи узнаешь, что, оказывается, эта женщина воевала в Афганистане, где пилотировала вертолет, а потом нанялась волонтером к ультраправым, в батальон «Айдар», и что в качестве боевого задания корректировала стрельбу по мирному населению Донбасса.
На начальном этапе тот факт, что обвинения ни на чем не основаны, абсолютно не важен. Потребность в информации настолько велика, что проверять никто не будет. Когда же буря немного поутихнет, возникает нужда в «доказательствах», реальных или сфабрикованных, и тогда в ход идет все: размытые «спутниковые снимки», анонимные видео, возможные траектории полета ракеты и т. д.
См. гл. III.
Daily Telegragh , 03.01.2006, цитируется по Felicitas Macgilchrist, «Journalism and the Political. Discursive tensions in new coverage of Russia». Amsterdam/Philadelphia, John Benjamins Publishing Company, 2011. Р. 46.
См. главу II.
Peter Ulf Moller, «Russian Identity as an East-West Controversy Outlining a Concept». Slavica Lundensia , № 19б 1999.
См. главу II.
О том, какой сногсшибательный эффект самовнушение оказывает на неосторожных журналистов, см. Jean-Christophe Emmenegger, «“Chars russes” en Ukraine: un exemple de désinformation jusque dans la presse suisse», arretsurinfo.ch, 1-er février 2015. Этот швейцарский сайт рассказывает историю, когда сообщение о российских танках было подхвачено швейцарским интернет-порталом «Ньюснет», который заявил о возобновлении российской агрессии и энном по счету вводе российских танков в Донецк. Статья с подзаголовком: «Подкрепление в 700 российских танков» ссылалась на то, что этот факт подтверждают «многочисленные обозреватели». Когда же было проведено расследование, оказалось, что «произошла ошибка»: наблюдаемые танки были не российскими, а украинскими, и, возможно (с вопросительным знаком), речь шла вообще не о танках, а о семи сотнях российских солдат. Любопытно, что заявления о российском вторжении в Донбасс появлялись в прессе в течение всего 2015 года. Если сложить все российские танки и всех российских солдат, которых «видели» в Донбассе с начала конфликта, это составит половину всей российской армии. На что же тогда годны спутники и самолеты слежения НАТО, если они, наблюдая за этим районом, так ничего и не увидели?
Мы говорим именно о вторжении. Мы не оспариваем тот факт, что русские помогают сепаратистам материально, технически и людскими ресурсами, точно так же, как не отрицаем, что Запад помогает Украине военными средствами (военные и политические консультанты, оружие нелетального действия). Оружия на Украине хоть отбавляй, к тому же она сама является восьмым в мире производителем вооружения, так что военные поставки для нее большого значения не имеют. Вопрос заключается в другом: американская военная помощь, старательно замалчиваемая западной прессой, является ли она более законной, чем помощь русских?
17 февраля на одном франкоязычном радио выступил один бывший министр из правительства Саакашвили и прокомментировал войну на Украине с позиций нейтрального, незаинтересованного эксперта. Это еще один пример предвзятого отбора источников информации.
«Descriptions of two kinds of other». The Wall Street Journal, 07.09.2004. Felicitas Macgilchrist, «Journalism and the Political. Discursive tensions in new coverage of Russia». Amsterdam/Philadelphia, John Benjamins Publishing Company, 2011. РР. 147, 152.
Интересно отметить, что, анализируя понятия «мы» и «они», Фелиситас Макгилкрист различает два кардинальных метафорических подхода Запада к России. Исходя из идеи, что каждая нация стремится представить себя как избранную и великую, одни берут на себя роль «сурового отца»; их идея: бесполезно вести диалог с Россией, она понимает только язык силы. Это безапелляционная позиция военных «ястребов». Другое отношение, которое разделяют американские либеральные круги и Европа, это позиция «заботливого родителя», подразумевающая готовность выслушать, терпимость, диалог. Такая позиция делает ставку на справедливость и цивилизованный стиль общения. Однако в обоих случаях нет и речи о том, чтобы принимать во внимание интересы и требования России. Выставляемые ею условия для Европы неприемлемы. Так, сторонники второй позиции требуют от России «покончить с коррупцией», отменить «законы против НПО», отказаться от «репрессий» по отношению к чеченцам, от «жестких» полицейских мер, от «притеснений» по отношению к гомосексуалистам и от попыток «аннексировать» находящиеся за пределами России русские диаспоры (даже в том случае, если русскоязычное население подвергается преследованиям со стороны новых национальных государств). А это все равно, что требовать от России безоговорочного подчинения Западу и отказа от собственного законодательства. В сущности, первая и вторая позиции отличаются друг от друга лишь тоном и формой дискурса.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу