Ги Меттан - Запад – Россия - тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса

«Все большая склонность США, особенно к 1994 году, придать приоритет американо-украинским отношениям… <���…> Где-то между 2005 и 2010 годами Украина должна быть готова к серьезным переговорам как с Европейским союзом, так и с НАТО» [319].

Двадцать лет спустя можно сказать, что программа Бжезинского почти полностью реализована. Все заинтересованные силы следовали ей неукоснительно, Украина при активной поддержке Польши и прибалтийских стран вышла на западную орбиту. Бжезинский не предвидел лишь того, что жители Восточной Украины сделают другой, неожиданный для него выбор. Они будут стремиться к воссоединению с Россией или обретению независимости, но никак не к сближению с Западом.

Бжезинский выдвинул к России жесткие требования:

«Выбор в пользу Европы и Америки в целях получения ощутимых преимуществ требует в первую очередь четкого отречения от имперского прошлого и во вторую – никакой двусмысленности в отношении расширяющихся связей Европы в области политики и безопасности с Америкой» [320].

Иными словами, России следует убраться в свою конуру, не лаять, не скалить зубы и не выпускать когти (разоружиться в одностороннем порядке).

Но Бжезинский не довольствуется пассивной и нейтрализованной Россией. Он мечтает о большем. Перед его мысленным взором стоит расчлененная Россия, не способная вернуть былое могущество и бессильная в военном отношении против Европы. Он без экивоков объясняет, почему Европе необходимо расширить влияние НАТО на восток и порубить Россию на куски.

«Новая Европа все еще приобретает форму, и если она останется в геополитическом плане частью „евроатлантического“ пространства, то расширение НАТО станет необходимым. Кроме того, отказ от расширения НАТО теперь, когда уже взяты обязательства, может разрушить концепцию расширения Европы и деморализовать страны Центральной Европы» [321].

На следующей странице он объясняет, отчего Россию ни в коем случае нельзя допускать в НАТО [322]:

«Если выбор необходимо сделать между более крупной евроатлантической системой и улучшением отношений с Россией, то первое для Америки должно стоять несравнимо выше. По этой причине любое сближение с Россией по вопросу расширения НАТО не должно вести к фактическому превращению России в принимающего решения члена альянса, что тем самым принижало бы особый евроатлантический характер НАТО. <���…> Это открыло бы для России возможность <���…> использовать свое присутствие в НАТО для того, чтобы сыграть на американо-европейских разногласиях для ослабления роли Америки в Европе».

И после такой откровенной позиции в Европе еще находятся политики и журналисты, уверяющие, будто это агрессивная Россия отвергает все западные попытки сближения!

Для реализации своей милитаристской программы Бжезинский открыто предлагает разорвать Россию на части:

«Децентрализованная Россия была бы не столь восприимчива к призывам объединиться в империю. России, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть России, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче развивать более тесные экономические связи с Европой, с новыми государствами Центральной Азии и с Востоком, что ускорило бы развитие самой России. Каждый из этих трех членов конфедерации имел бы более широкие возможности для использования местного творческого потенциала, на протяжении веков подавляемого тяжелой рукой московской бюрократии» [323].

Что сказали бы американцы, предложи им расчленить Соединенные Штаты на три новых штата – атлантический, испаноязычный и тихоокеанский – в целях более эффективного развития их творческого потенциала? Проповедникам заката классических империй и теоретикам нематериальной (экономической, политической и культурной) власти, которые уверены, что американской сверхдержаве больше не нужно «контролировать территорию», чтобы править, не мешало бы перечитать этот текст Бжезинского.

Тем, кто огульно обвиняют Россию в «возрождении прежних империалистических традиций», когда она встает на защиту интересов русских меньшинств в новых независимых государствах, стоит спросить себя: разве вторжения в Афганистан и Ирак, бомбардировки Ливии и Сирии силами НАТО не являются реализацией старой доброй идеи военного превосходства?

Завершив геополитическую и военную демонстрацию, Бжезинский переходит ко второй части американской стратегии в отношении России – концепции «мягкой силы»: