Ги Меттан - Запад – Россия - тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса

На протяжении 2000-х годов Най оттачивал свою теорию. Он был уверен, что «Америка должна применять „умную силу“ – сочетание „жесткой“ и „мягкой“ силы, как во времена холодной войны». В 2009 году Хиллари Клинтон, на тот момент госсекретарь США, решила взять на вооружение «умную силу» для реализации стратегии администрации Обамы.

Применение «мягкой силы» и различных мобилизуемых ею ресурсов зависит от политического чутья американских президентов. Возможности этой концепции поистине безграничны. Можно использовать то кнут (высадки в Сомали и Афганистане, вторжение в Ирак), то пряник (пропаганда американской модели демократического плюрализма и экономического либерализма). К «мягкой силе» прибегают абсолютно все администрации, поскольку она позволяет не проливать кровь.

Приверженцы более левых взглядов или гуманисты, например политолог Бенджамин Барбер [327], предлагают заменить превентивные войны превентивной демократией, быть скорее «совами», чем «коршунами» и «ястребами». Иными словами, ласковый зверь предпочтительнее свирепого, даже если последний всего лишь осуществляет экспорт «рыночной демократии», то есть капитализма чистой воды.

«Желание способствовать распространению демократических ценностей является ключевой составляющей превентивной демократии, под которой подразумевается политика национальной безопасности. Однако ее часто путают с не менее пылким желанием экспортировать капитализм и расширять мировые рынки» [328].

Тесная связь между военной силой, «демократической» консолидацией и экономическими интересами является неотъемлемой частью стратегии западных завоеваний на окраинах России. По словам Габриеля Галиса, соглашение об ассоциации, предложенное Евросоюзом Украине в 2013 году, «наглядно иллюстрирует стремление воздать должное украинским богатствам (недрам и житницам, а также нефте– и газопроводам) посредством подкупа новой элиты ради свободной и неискаженной конкуренции, мобильности работников и ликвидации или репатриации инвестированных капиталов и любой полученной с их помощью прибыли».

«Не забыт и военный аспект: содействие постепенному сближению в области внешней политики и безопасности. Статья 10 соглашения предусматривает участие Украины в гражданских и военных операциях ЕС по преодолению кризисных ситуаций, а также в соответствующих учениях и тренировках, в частности тех, что проводятся в рамках Общей политики безопасности и обороны. Покровитель торговли Меркурий идет рука об руку с богом войны Марсом! В той же статье 10 упомянуты потенциал военно-технического сотрудничества и повышение военного потенциала. Напомним, что в 2009–2013 годах Украина занимала восьмое место в мире по экспорту оружия. Европейцы и американцы намерены модернизировать ее военную промышленность, убив двух зайцев одним выстрелом. Не ждет ли нас евроамериканская империя?» [329]

Более радикальные левые ратуют за пресечение глобализации американской империи в прямом смысле слова. Например, французский ученый и политик Сами Наир предлагает проанализировать мировые изменения «с более радикальной точки зрения: хотя Америка сильна, как никогда, лицо мира определяет не сила, а, скорее, образование глобальной рыночной империи, которая обладает собственной динамикой. Эта империя стрижет под одну гребенку политические, культурные и социальные системы. Силой закона или принуждением она насаждает единственную радикальную перемену – расширение власти товаров над людьми».

«Европейское строительство, формирование мировой элиты, трагедия арабо-мусульманского мира, нескончаемый израильско-палестинский конфликт… Безудержная экспансия этой всемирной рыночной империи сеет на своем пути хаос. Сумеет ли она подчинить разнообразие людей и культур единому для всех закону рыночного равенства? Или нас ждет новый подъем наций, самобытных форм гражданского суверенитета и солидарности народов» в борьбе с торговым тоталитаризмом? [330]

Но каковы бы ни были подходы и формы власти – «мягкие» или «жесткие», – власть остается властью во всех областях частной и общественной жизни. И даже если рыночный империализм станет независимой «мировой системой», которая способна сама себя прокормить, национальные аппетиты сохранятся.

«Региональные империи» вроде Соединенных Штатов позиционируют себя как многонациональные корпорации, которые стремятся расширить свою долю рынка за счет конкурентов. И в этом безжалостном соперничестве Россия – лакомый кусок.