Майкл Финкель - Я ем тишину ложками

Когда ситуация была близка к критической, Найт следил за прогнозами погоды по радио и ждал приближения снегопада. За исключением нескольких домов, где жили круглый год и которые он никогда не трогал, в округе зимой было пусто. И Крис знал, в каких летних домиках, скорее всего, были запасы пищи. Собрав остатки своих сил, Крис пробирался по лесу, потом срезал по замерзшему пруду и возвращался, когда начинали падать первые хлопья снега, укрывая его следы.

Он не мог всегда оставаться пассивно спокойным. Иногда что-то проскальзывало и высекало искру там, где Найт прятал свои эмоции. Однажды по радио передали, что в школах идет Последний звонок. Среди прочих диктор упомянул и ту школу, которую заканчивал Найт. В эту секунду на него нахлынули воспоминания. Сердце вдруг сжалось от тоски. Что у него за жизнь?

Он периодически скучал по семье. «Правильнее было бы сказать, что я скучал по некоторым близким в определенной степени». Эти периоды не были продолжительными, родные не занимали много места в его мыслях. Больше всего он скучал по сестре Сюзанне с синдромом Дауна. По возрасту она была ближе всего к Крису – всего на год моложе. «Рядом с ней я провел большую часть моего детства».

Найт честно сказал, что бывали моменты, когда он плакал, но от подробностей воздержался. Иногда, особенно в первые десять лет, ему приходила в голову мысль покончить со всем этим. В палатке он держал свисток. На случай, если он совсем ослабеет и не сможет двигаться, Найт решил дуть в него, сколько сможет, и надеяться, что звуки разнесутся по воде и рано или поздно приведут кого-то к нему на помощь.

Но через какое-то время он окончательно решил, что никогда не воспользуется свистком и не покинет добровольно своего убежища под деревьями. Цивилизация была в трех минутах ходьбы, однако он никогда не сближался с ней, за исключением ночных вылазок. Жажда уединения перевешивала всю боль мира. «Я был готов умереть здесь», – сказал он.

Тысячи поэтов воспели уединение. «Дайте мне жить невидимым, неузнанным», – взывал Александр Поуп, однако большинство из нас страшится одиночества. Насильственная изоляция – одно из самых древних наказаний. Ссылка в отдаленные провинции часто использовалась во времена Римской империи – в частности, Овидий был выслан предположительно за непристойные куплеты. А в море веками практиковалась высадка провинившегося матроса на необитаемый остров, иногда в компании Библии и бутылки рома. О большинстве из них больше никто и никогда не слышал. Если современного Свидетеля Иеговы обвиняют в нарушении церковных догм, членам секты запрещено говорить с ним.

Самое суровое наказание в США, после смертной казни, – одиночное заключение. «Это самый настоящий ад», – сказал Роберт Старк, который провел много лет в одиночной камере тюрьмы Пенсильвании, отбывая наказание за убийство. Томас Сильверстайн, убивший тюремного охранника в 1983 году, был заперт после этого в одиночной камере. «Я был похоронен заживо и молил о смерти», – говорил он.

Тодд Ашкер, которого на двадцать два года заперли в крохотной камере без окон, описывал свою ситуацию как «постоянный молчаливый крик». Джон Катанзарит провел тринадцать лет в изоляции в калифорнийской тюрьме и говорил, что был даже рад, когда понял, что сходит с ума, потому что безумие могло облегчить ужас реальной ситуации. Человек-Птица из тюрьмы Алькатрас, Роберт Строуд, провел в заключении пятьдесят лет, выращивая птенцов у себя в камере. Он опубликовал две книги, посвященные болезням канареек.

После десяти дней одиночного заключения многие узники обнаруживают явные признаки умственных расстройств, примерно у трети развиваются острые психозы. Таких заключенных в США примерно семьдесят тысяч. ООН заключила, что содержать кого-либо в изоляции более двенадцати дней – жестоко и бесчеловечно.

«Одиночество – это ужасно, – сказал Джон Маккейн, проведший пять лет во вьетнамском плену, два из которых – в одиночном заключении, задолго до того, как стал сенатором США. – Это разрушает душу. Отчаяние приходит немедленно, и оно практически невыносимо». Большой процент мужчин и двадцать пять процентов женщин, опрошенных университетом Виргинии в рамках исследования, указали, что с большей охотой готовы подвергнуться легким ударам электрического тока, чем провести пятнадцать минут в тишине наедине со своими мыслями. «Ум не любит оставаться один на один с собой», – заключил автор исследования. Терри Андерсон, похищенный в Ливане в 1985 году и содержавшийся семь лет по большей части в одиночестве, говорил: «Я предпочел бы самого ужасного сокамерника полному отсутствию такового».