Array Лао-цзы - Восточная мудрость

Бестолково состариться нам суждено.
Время нас истолчет, словно в ступе – зерно.
Для чего мы посеяли столько желаний,
Если нам урожая собрать не дано?

«Кто блажен?» – я спросил одного мудреца.
Он ответил: «Как слепы людские сердца!
Счастлив тот, кто в объятьях своей луноликой
Ночь проводит, которой не видно конца».

Я спешил в погребок. Осветила луна
Захмелевшего старца с кувшином вина.
Я спросил: «Почему не стыдишься Аллаха?»
Он ответил: «Бог милостив, пей же – до дна!»

Тот блажен, кто избрал не ярмо, а свободу,
Кто молился закату, а также – восходу,
Кто, все ниже склоняя кувшин обливной,
Пил вино бытия, а не пресную воду.

Употребляй вовсю румяна, притиранья.
Но старость победить – напрасные старанья.
Сто раз произнеси, что ты – источник жизни,
Но век измерен твой, как сказано в Коране.

Смешна твоя радость, а также – обида.
Ты легче пылинки из праха Джамшида,
Мгновенья короче, бесплотней надежды,
Что бледным огнем сновиденья прошита.
Мы – веселья источник и пожар мятежа.
Справедливости корень и коварство ножа.
Совершенство и низость, очищенье и грязь.
Мы – и чаша Джамшида, мы – и зеркала ржа.

Помнишь малую каплю, что стала волной,
Горстку праха, что с глиной смешалась земной?
Что приход и уход твой для мира? – Вот муха:
Прожужжала и стала сплошной тишиной.

Тот, Чью тайну скрывают лазурные дали,
Безразличен к победе моей и к печали.
Пусть я пьян от грехов, но трезвею от веры,
Что в конце Он утешит меня, как в начале.

Каплей жидкости были мы, вложенной в чресла,
Что в огне обоюдных желаний воскресла.
Завтра ветры развеют наш прах, но сегодня
Веселись: то, что в чаше, хмельно, а не пресно.
Сам с собою сражаюсь – я жалок и слаб.
Пью вино и не каюсь – я жалок и слаб.
Отпусти мне, Всевышний, грехи, ибо знаешь:
Потому и грешу я, что жалок и слаб.

Допьем кувшин вина – в нем жизненная сила, –
Покуда нас двоих тоска не сокрушила.
Потом Гончар судеб наш прах смешает с глиной
И вылепит кувшин, а может, – два кувшина.

Все тайна: море бытия и жемчуг смысла в нем.
Ее постигнуть ты и я пытались день за днем.
И всяк болтал, увы, лишь то, что выгоду сулило.
Но дна никто не озарил спасительным огнем.

Я в злобный рок не верю, коль мне Творцом дано
Из рук прекрасной пери волшебное вино.
Грози мне адом, дыбой, вини во всех грехах,
Но меж Луной и Рыбой напьюсь я все равно!
Греша, не могу не испытывать страха.
Но я уповаю на милость Аллаха.
Пригрей, Всемогущий, Хайяма, который
Был пьяным гулякой, стал горсточкой праха.

Ты, Аллах, замесил мою глину. – Как быть?
Плоть слепил и согнул мою спину. – Как быть?
Ты, Всевышний, деянья благие и злые
Начертал на челе моем бренном. – Как быть?

Я вчера заходил к одному гончару.
И сказал ему: «Помни: мы – пыль на ветру.
Пыль осядет на землю, смешается с глиной,
Чтоб воскреснуть кувшином на пьяном пиру».

Пол пестрит черепками изысканной чаши,
Чей узор – ожерелья жемчужного краше.
Что, невежда, хрустит у тебя под ногой?
Присмотрись к черепкам: это головы наши.
Тысячи Махмудов и Айязов
Поглотил бездонным синим глазом
Небосвод. Никто не возвратился,
Не утешил нас своим рассказом.

Что толку от прихода моего?
Бесстрастен небосвод над головой.
Уйду – его сиянье не померкнет.
Зачем я здесь? И там я для чего?

Я солнце цветком не могу заслонить,
Не вижу судьбы золоченую нить.
Ум вынул из моря жемчужину мысли,
Но страх помешал мне ее просверлить.

Мудрец, не проболтайся в пьяном споре,
Иль тайна сердца сплетней станет вскоре.
Запомни: перл, мерцающий в ракушке,
Был каплей тайны, скрытой в сердце моря.
Ты, чьи очи так алчно и хищно горят,
День за днем умножающий рыночный ряд,
Посмотри, что проделало время с другими,
Даже с теми, что лучше тебя во сто крат.

Останется зерно надежды на лугу.
Твой сад перед тобой останется в долгу.
Трать все – от ячменя до золотой монеты –
С друзьями, а не то достанутся врагу.

Тайну мира я вам не открою, увы,
Ибо стану мишенью для грязной молвы.
У премудрых мужей не в чести благородство.
Проболтаюсь – и мне не сносить головы.
Мечтаешь быть потомками воспетым?
Трепещешь, словно лист, пред жадным светом?
Уж лучше быть гулякой, чем святошей.
И лучше быть пропойцей, чем аскетом.
Не отвергая молодого, а также старого вина,
Мы белый свет продать готовы
лишь за ячменных два зерна.
Тебя тревожит, где я буду, когда покину мир земной?
Отстань. Мне жаль тебя, зануду.
Вот чаша. И она полна.