Array Лао-цзы - Восточная мудрость

Я помню, что в детские годы отец –
Помилуй его милосердный творец! –
Мне классную доску купил и тетрадь
И вещь золотую – колечко-печать.
Но некто, смекнувши, что глуп я и мал,
На финик кольцо у меня обменял.
Ребенок цены ведь не знает кольцу,
Свой перстень за финик отдаст хитрецу.
Цены своей жизни не знаешь и ты –
Ее продаешь за утехи, мечты!
В день судный, когда благочестье, о брат,
Всех чистых из праха взнесет до Плеяд,
В смущенья ты долу поникнешь главой,
Неправедный путь весь припомнивши свой.
В том месте, где в страхе пророки дрожат,
Грехам извинение найдешь ли, о брат?
Знай, жены, усердные в вере своей,
Тогда превзойдут нерадивых мужей.
Ужели не будешь ты, муж, пристыжен,
В том месте высоком, отставши от жен?
Ведь есть извиненье у жен, коль они
Не молятся богу в известные дни.
А ты к стороне отошел почему ж?
Ты стал ниже жен, не хвались, что ты муж!
Что сам я пред теми, кто слова цари?
Внемли, так сказал царь сиха Онсори:
«Прямой путь оставив, придешь на кривой.
Какой же ты муж, превзойден коль женой?»
Я вспомнил о случае в детстве моем:
На улицу в праздник я вышел с отцом.
Я шел забавляясь, все нравилось мне,
И вдруг потерял я отца в толкотне.
В отчаяньи поднял я крик. Наконец,
Мой плач услыхав, появился отец,
Прикрикнул: «Не раз говорил я, пострел,
Полы чтоб моей выпускать ты не смел!»
Беспомощны дети, оставшись одни,
Дороги домой не находят они.
И ты, как ребенок в дороге. Скорей
Схватись за полу благочестья мужей!
О помощи их умоляй, ибо те,
Кто мудры, не видят стыда в нищете.
Как малый ребенок, бессилен мюрид,
Но старец стеной нерушимой стоит.
Учись у младенца: при первых шагах
За стенку держась, побеждает он страх.
В лицо нужно правде сегодня ж взглянуть,
А завтра возврата закрыт будет путь!

Собрал некто летом запасы зерна
И думал: зима мне теперь не страшна.
Но как-то, в хмелю, он огонь разложил,
Нечаянно весь урожай свой спалил.
Что делать? На завтра пришлося начать
Колосья упавшие в поле сбирать.
Узнав, что бедняга наказан судьбой,
Совет кто-то сыну преподал такой:
«Боишься ты ежели черного дня,
Подальше держи урожай от огня».
Коль жизнь расточаешь в бесчестии, знай:
Ты – тот, кто в безумьи поджег урожай.
Опомнись! Запас сохраняя зерна,
Сей веры, добра и любви семена.
Накажет когда злополучного рок,
В несчастий том для счастливых – урок.
До казни стучись в милосердия дверь,
В мольбах из-под палки нет пользы, поверь

Когда Зелиха стала страстью пьяна,
Иосифу в ризы вцепилась она.
Бес похоти властвовал, стыд же умолк,
К Иосифу ринулась хищно, как волк.
Был мраморный идол в ее терему,
Она каждый день поклонялась ему,
Но лик изваянья закрыла в тот раз,
Боясь укоризны от идольских глаз.
Иосиф, не зная деваться куда,
Забившися в угол, страдал от стыда.
Она ж, ему руки и ноги покрыв
Лобзаньями, страстный шептала призыв:
«Суровым не будь, не беги, мы – одни,
Блаженных мгновений любви не гони!»
Но, плача, Иосиф воскликнул в ответ:
«Своей чистоты не нарушу, о нет!
Ты каменной куклы стыдишься лица,
Всезрящего мне ль не стыдиться творца?»

Возденем-ка руки молитвенно ввысь!
Не даст завтра смерть, чтоб они поднялись.
Не видел ужель, как осенней порой,
Без листьев оставлены стужею злой,
Деревья просящую длань к небесам
Подъемлют? Отказа ведь нет их мольбам!
Весенний наряд вновь судьба им дает,
В их лоне опять зарождается плод.
Не гонят того, чья простерта рука
От двери, не знавшей вовеки замка.
Все с верой туда и моленьем своим
Подходят. Мы также туда поспешим!
Как голую ветвь, руки кверху прострем,
Ведь быть невозможно нам впредь нагишом.
С небес устреми, о владыка, свой взгляд,
Воззри на рабов, что, заблудшись, грешат.
Но если, о боже, грешит бедный раб, –
В надежде на милость твою он ослаб.
Тобою мы вскормлены, и потому
Привыкли мы к благу, добру твоему.
Ведь нищий при виде добра и щедрот
Со следа даятеля благ не сойдет.
Возвысил ты в этом нас мире, любя,
Вся наша надежда и впредь на тебя.

Лишь ты можешь дать униженье иль власть,
Любимцам твоим униженно не пасть.
Любим если я, от презренья спаси,
Меня от грехов, от паденья спаси.
Подобного мне не поставь надо мной,
Пусть буду казним лишь твоею рукой.
Нет в мире напасти тягчайшей, чем срам
Насилье терпеть от подобных же нам.
Довольно с меня пред тобою стыда,
Избавь от стыда пред людьми навсегда.
Меня если милость твоя осенит,
Подножием станет мне неба зенит;
И если возвысишь меня средь людей,
Спаси от паденья поддержкой своей.