Роберт Роупер - Набоков в Америке. По дороге к «Лолите»

“12 августа 1936 г.

Большое спасибо за то, что прислали нам роман LA COURSE DU FOU [ «Защита Лужина»]. Произведение очень интересное, но нашему издательству не подходит. Вы можете забрать рукопись в удобное для вас время” 15 .

В декабре Жаннелли прислала еще один отклик:

К сожалению, имя Набокова-Сирина совершенно неизвестно американскому читателю, а значит, его роман KONIG DAME BUBE [“Король, дама, валет”] едва ли будет пользоваться спросом. Исключительно из этих соображений мы не можем взяться за публикацию книги, которая обладает многими несомненными достоинствами 16 .

Несколько романов существовали только на русском, и это осложняло работу с американскими издателями, которым совершенно не хотелось нанимать рецензентов со знанием иностранного языка. Но даже и без этого произведения В. Сирина – или, как он сам себя теперь называл, Nabokoff , а впоследствии и просто Nabokov , – продавались туго: казалось, автор специально не хочет писать на темы, которые интересны широкой публике, а главные герои у него непременно либо сумасшедшие, либо заблудшие, так что читатель едва ли сможет узнать в них себя. Набоков, как до него Джойс, участвовал в модернистской контратаке на чтиво для обывателей, романы, от которых всегда знаешь, чего ждать, с линейным развитием сюжета и непременной моралью в конце. Он всю жизнь выступал против читателей, искавших в его книгах “социальную проблематику”. Подобные запросы приводили Набокова в ярость, как можно заметить хотя бы из записки Ходасевичу:

[Писатели должны] заниматься своим бессмысленным, невинным, упоительным делом, – мимоходом оправдывающим все то, что, в сущности, оправдания и не требует: странность такого бытия, неудобства, одиночество… и какое-то тихое внутреннее веселье. Поэтому невыносимы – равно умные и неумные – речи о “современности”, “inquietude”’е, “религиозном возрождении” и решительно все фразы, в которых встречается слово “послевоенный” 17 .

Жаннелли, которая признавала талант Набокова (и, кроме того, считала, что его книги могут пользоваться определенным спросом) – но, к несчастью, рано скончалась 18 , умерла до того, как автор пошел на уступки здравому смыслу и стал писать так, что, пожалуй, она смогла бы выгодно продать его произведения, – послала один из романов в шестьдесят с лишним издательств и периодических изданий. Вот лишь некоторые из фирм, в которые обращалась Жаннелли (список взят из собрания писем с отказами, хранящихся в Библиотеке Конгресса): Houghton Mifflin, Henry Holt, Liveright, Robert M. McBride, Lippincott, Longmans, Creen & Co., Chas. Scribner’s Sons, Knopf, Random House, Macmillan, Simon and Schuster, MGM, the New York Times, the John Day Co., Little, Brown, the Phoenix Press, Frederick A. Stokes Co., Esquire, The Saturday Evening Post, G. P. Putnam’s Sons, Reynal and Hitchcock, Dodd, Mead & Co., Harcourt, Brace & Co., H. C. Kinsey & Co., the Atlantic Monthly, D. Appleton-Century Co., Blue Ribbon Books, Liberty magazine, Doubleday, Doran & Co. и Life.

То, что удалось продать “Смех в темноте” (1941) в издательство Bobbs-Merrill , выпускавшее учебную литературу, было событием из ряда вон выходящим. Но к этому моменту “Смех” дважды перевели на английский, причем второй перевод Набоков сделал лично и постарался максимально учесть предпочтения американского читателя, поменял немецкие имена на английские (Магду на Марго, Аннелизу на Элизабет и т. п.) и заострил лейтмотив кинематографических клише, заполонивших умы. Художественный критик Альбинус увлекается капельдинершей из кинематографа: капельдинерша молода, красива и бессердечна. Она мечтает стать кинозвездой. Роман изобилует кинематографическими клише: так, Альбинус теряет все (и даже больше) и фактически становится беспомощной куклой в руках юной красавицы и ее жестокого циника-любовника. Световые эффекты в стиле немецкого экспрессионизма – фильм-нуар avant la lettre [6] До появления термина (фр.). – придают всей истории черно-белое настроение. Жестокость демонстрируют в основном с помощью насмешек, причем всегда над бедным Альбинусом, потерявшим голову от любви:

В детстве он обливал керосином и поджигал живых мышей, которые, горя, еще бегали, как метеоры. А уж в то, что он вытворял с кошками, лучше даже стараться не вникать. В зрелые же годы… Рекс находил более изощренные способы удовлетворения своего любопытства – не нездорового, болезненного, для которого предусмотрен соответствующий медицинский термин (ничего подобного и в помине не было), а просто бесстрастного, широкоглазого любопытства к тем рисункам на полях, которые жизнь поставляла его искусству. Ему нравилось помогать жизни обретать глуповатые очертания и беспомощно окарикатуриваться [7] Перевод А. Люксембурга (прим. перев.). .