Дэвид Брукс - Бобо в раю. Откуда берется новая элита

Трансценденталисты появились, когда буржуазная культура была одурманена технологическими возможностями и «совершенствованиями», как тогда было модно выражаться, которые нес с собой прогресс. Паровой двигатель, железная дорога, фабрики, научно обоснованный процесс управления – все это должно было сократить расстояния, облегчить торговые связи и приумножить богатства. Человек стоял на грани покорения природы, он вознамерился заставить необузданную стихию работать на себя.

В своей книге 1964 года «Машина в саду» литературный критик Лео Маркс цитирует журналиста 1840-х годов Джорджа Рипли в качестве примера феномена, который он назвал «технологическая возвышенность»:

«Век, который соединит Атлантическое и Тихоокеанское побережья железной дорогой, тем самым воздвигнув вещественный монумент единению нации, узрит и общественное устройство, явившееся результатом моральных и духовных усилий, возвышенный и благотворный характер которого затмит даже славу тех колоссальных достижений, что позволяют посылать огненные машины через горы и ущелья, соединяя океаны лентой из железа и гранита».

Такого рода воодушевлением поначалу заразился даже Эмерсон. Однако со временем трансценденталисты пришли к заключению, что, несмотря на все материальные выгоды, технологический прогресс может стать угрозой природе и духовному единению человека и природы. «Предметы в седле, человек под седлом», – сетовал Эмерсон. «Не мы едем по железной дороге, железная дорога едет по нам», – отозвался Торо. Машины, деньги и прочие богатства встают между человеком и по-настоящему важными переживаниями, более того, большинство американцев так много работает, что труд их становится рабским. Они хорошо считают и взвешивают, но не успевают чувствовать и мыслить. Соседи трансценденталистов из среднего сословия слишком заботились о качестве жизни, забывая о ее смысле.

Наиболее глубокие и яркие переживания трансценденталисты испытывали в лесу. Торо ненадолго удалился на берега Уолденского пруда, где жил «на грани» между городской цивилизацией на востоке и первозданной природой на западе. «Земля, – писал Эмерсон, – вот средство от всего фальшивого и неестественного, что есть в нашей культуре. Континент, который мы населяем, есть лекарство и пища как для нашего разума, так и для тела. Земля с ее исцеляющим и успокаивающим воздействием способна исправить ошибки традиционного схоластического образования и установить правильный баланс между людьми и машинами». Особо подчеркивая противоположность своего тезиса утонченной культуре салонного общества, Торо добавлял: «Жизнь – стихия необузданная, и тем глубже, чем необузданней». Цивилизация, воздвигающая стены между человеком и природой, несет лишь отчуждение и несчастье.

Доказательством громадного влияния трансценденталистов может послужить тот факт, что риторические фанфары, которыми в XIX веке встречали технологический прогресс его поклонники, сегодня кажутся нелепостью, тогда как мысли лесных отщепенцев представляются глубокими и достойными внимания. Они оставили неизгладимый след во всей американской культуре. Во многом благодаря их влиянию американская богема всегда больше тяготела к природе и простой жизни и меньше европейской была склонна к нигилизму.

Культурная война между богемой и буржуазией бушевала весь индустриальный век. Принимая различные формы, она перемещалась с одного поля битвы на другое, однако причины противостояния оставались теми же. Американская буржуазия исповедовала материализм, рациональность, технологический прогресс и стремилась к изысканным вкусам и благородным манерам. Богема – артистический круг возвышенных нестяжателей – восхищалась подлинными вещами, рискованными авантюрами и естественными манерами.

К примеру, во времена позолоченного века ребенок в буржуазной семье читал буквари Мак-Гаффея, в которых печатались поучительные истории, побуждавшие к здоровой конкуренции и достижению успеха, или же романы Горацио Алджера «Трудись и преуспеешь», «Отвага и удача», «Тише едешь – дальше будешь», «Богатство и слава». В этих книгах содержался все тот же свод советов Бенджамина Франклина, лишь немного откорректированный в соответствие со временем: трудись в поте лица своего, будь прилежным, не упускай возможностей, будь честен, но не слишком умничай, угождай окружающим, не транжирь и не будешь нуждаться. Такой ребенок при удачном стечении обстоятельств мог вырасти и поселиться в солидном доме, может, даже на холме, возвышающемся над городом, или же в одном из бурно растущих пригородов с железнодорожным сообщением. Там он переключился бы на работы Эндрю Карнеги, прочитал бы сверхпопулярное эссе «Богатство», откуда почерпнул бы советы, как зарабатывать, тратить, сколько отдавать.