Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

Большая статья Марцина вышла в «Газете выборчей» за два дня до прилета американских школьниц из Канзаса в Варшаву. Спустя 60 лет история Ирены оказалась на первых полосах газет.

В международном аэропорте им. Фредерика Шопена царило обычное столпотворение.

– Лиззи! Не торопись! Не хватало нам тут всем порастеряться! – прикрикнул дедушка Билл и обратился к Мистеру К.: – А как по-польски будет no comprende ?

Мистер К. вытащил из заднего кармана брюк польский разговорник:

– Nie rozumiem ( Не понимаю – польск .).

– А как спросить, где туалеты?

– Gdzie sa toalety ?

– Эй, Мистер К.! А что, если нас никто не встретит? – весело спросила Лиз.

– Успокойся, все будет хорошо, – ответил он, хотя сам никакого спокойствия не чувствовал.

Эльжбета Фицовская написала ему, что в аэропорту их будут встречать ее «юные друзья». Хм… весьма определенно…

Удивительно, как Ирене Сендлер удалось создать сложнейшую подпольную сеть, когда прилет восьми американцев из Канзаса в Варшаву вызвал столько всяких сложностей!

Пройдя таможенный досмотр и получив свой багаж, канзасцы сразу оказались в окружении возбужденной толпы. Со всех сторон микрофоны, лампы видеокамер, щелчки затворов фотоаппаратов, кто-то дергает за одежду… Говорили все одновременно, и понять, что они говорят, было невозможно.

Внезапно над толпой поднялась табличка с надписью «Sendlerova Girls» (Девочки Сендлер – англ .).

Меган помахала человеку с табличкой:

– Девочки Ирены Сендлер – это мы!

Перед ними возник оператор, а протиснувшийся вслед за ним через толпу репортер сунул в руки Лиз букет цветов и подставил прямо под нос микрофон.

– Как вы ощущаете себя, – спросил он, – в роли человека, открывшего миру историю польской героини?

На девушек обрушилась лавина вопросов на самых разных вариациях и мутациях английского языка. Меган обернулась и встретилась взглядом с Мистером К.:

– И что теперь?!.

Он пожал плечами:

– Держаться поближе друг к другу и отвечать на вопросы!

Потом нарисовал указательным пальцем гигантскую улыбку у себя на лице:

– И улыбаться!

Девочки не смогли удержаться рядом, и каждая давала интервью отдельно. Их внимание попыталась привлечь женщина с надписью «Wall Street Journal» [112]на бейджике:

– Снаружи вас ждут лимузины! Пожалуйста, следуйте за мной.

Ее перебил темноволосый молодой человек:

– Пожалуйста, послушайте меня, я – Адам, а это моя сестра Мария. Нас прислала наша мама Зофья.

Через толпу с трудом прорвались две женщины средних лет. Та, что пониже ростом, показала на Адама с Марией и, тяжело дыша, сказала на безупречном английском:

– Эти двое – с нами.

Она протянула девушкам руку.

– Рената Зайдман из Монреаля. Мы с вами переписывались. А это моя подруга Эльжбета Фицовская. Она по-английски не говорит. Пошли. Машины уже ждут.

Эльжбета улыбнулась, а потом со слезами на глазах обняла каждую из девочек, будто давно и близко их знала. Она вручила Мистеру К. конверт.

– Новое расписание мероприятий, – объяснила Рената. – От Ирены.

Молодая корреспондентка из «Wall Street Journal» вмешалась в разговор и еще раз повторила, что лимузины ждут. После короткой перепалки на польском журналистка, презрительно фыркнув, отвернулась, и Адам с Марией повели компанию к четырем крошечным польским «фиатам», припаркованным у терминала. Фотографы снова защелкали камерами, а оператор стал снимать, как они запихивают багаж и театральные кофры.

Лиз повернулась к Мистеру К. и опасливо спросила:

– Как-то это все страшновато. Но у нас ведь все нормально, да?

– У нас все нормально, Лиз, – кивнул в ответ он.

В отеле «Ибис» Мистеру К. передали целую стопку сообщений и записок. Самая срочная пришла от посла Кристофера Хилла: состоится ли 25 мая запланированная встреча с Иреной Сендлер? Остальные записки в большинстве своем были просьбами дать интервью новостным агентствам, радио– и телестанциям.

Оказавшись в номере, девочки наконец перевели дух.

– Сабрина, скажи, ты тоже нервничаешь? – спросила Лиз.

– Ага… То есть я хочу сказать, все это какое-то безумие. Как мы вообще сюда попали? Все же рано или поздно поймут, что мы и сами не знаем, что делаем.

Меган разбудил телефонный звонок. Еле разлепив глаза, она нащупала трубку и бросила взгляд на часы – 6.45.

Ее поприветствовал энергичный мужской голос: