Дональд Рейфилд - Жизнь Антона Чехова

Татьяна же перевела для восходящей звезды пьесу Ростана «Романтики», по сути представлявшую собой пародию на «Ромео и Джульетту». Свой перевод она отдала на суд Антона, и тот оценил его изящество, а за глаза высмеял ростановский романтизм, в котором только и есть, что «битые стекла и крестовые походы». В обществе Татьяны Антон чувствовал себя свободно и легко, хотя она ссорилась с ним не реже, чем с Яворской. Поэтесса обвинила Антона в предубеждении против лесбийской любви, а потом долго и смиренно просила прощения. (Суворина Антон предупредил, что Татьяна «хитрит, как черт».)

Второго декабря в Мелихове выпал снег, и теперь гостей привозили со станции на санях. Татьяна приехала к Чеховым нa целых две недели и очаровала все семейство. Дурачась с ней, Антон дразнил Брома и Хину ее собольим воротником. Когда Павел Егорович уехал в Москву, он позволил Татьяне вести за него дневник – пародия удалась ей великолепно. С Евгенией Яковлевной она ездила на службу в монастырь. В доме весь день звучал ее веселый смех. Шестого декабря Антон и Татьяна связали себя узами, коих не была удостоена ни одна из чеховских женщин, – стали крестными дочери князя Шаховского, Натальи. Теперь они называли друг друга кумом и кумой. Чехов только что закончил невеселую повесть «Три года», и Татьяна отвлекла его своей жизнерадостностью. Придя в игривое расположение духа, он стал писать своим корреспондентам «на лиловой бумажке», которую Яворская привезла ему из Парижа. Восемнадцатого декабря, спустя два дня после Татьяниного отъезда, Антон последовал за ней в Москву и пробыл там до самого сочельника, поселившись в первом номере (поближе к ватерклозету) «Большой Московской гостиницы», где его любили коридорные и где ему всегда хорошо работалось.

Повесть «Три года», тот самый «роман», о котором с Марксом вел переговоры Потапенко, была напечатана в «Русской мысли» в январском и февральском номерах. История эта получилась у него не «шелковой», как он хотел, а «батистовой». Самая большая вещь из всего, что было написано после «Дуэли» (исключая «Остров Сахалин»), повесть кажется автобиографичной в силу той достоверности, с которой в ней изображены галантерейная фирма «Лаптев и сыновья» и герой, пытающийся вырваться из купеческого мира. Богатый и несколько мужиковатый Лаптев, конечно, не Антон, но его самоуглубленность, его неприязнь к нажитым торговлей деньгам, его неспособность выбрать между «синим чулком» Рассудиной и красивой бездельницей Юлией, его реакция на концерт симфонического оркестра под управлением Рубинштейна и на пейзаж Левитана, несомненно, сближают его с автором. Безответственный зять Лаптева Панауров кажется списанным с Потапенко. Действие повести разворачивается неспешно – соответственно тому, как Лаптев постепенно избавляется от тяготящих его эмоциональных и сословных связей. Рассказанная история похожа на прелюдию большого романа воспитания. Критики не обратили внимания на поэтичность чеховской повести, а друзей смутило то, как Антон распорядился чувствами, испытываемыми к нему Ольгой Кундасовой. Более откровенная автобиографичность появится в чеховских сочинениях несколько позже.

Под Рождество Антон напечатал в «Русских ведомостях» жизнеутверждающий «Рассказ старшего садовника». Затронутые в нем проблемы смертной казни он рассматривал и в книге о Сахалине, а также обсуждал с Сувориным, когда гостил у него осенью в Крыму. В новом рассказе устами старшего садовника излагается история судьи, который не смог вынести смертный приговор убийце городского врача, поскольку его вера в человека отрицает возможность убийства. Цензор вычеркнул чеховскую мораль: «Веровать в Бога нетрудно. В него веровали и инквизиторы, и Бирон, и Аракчеев. Нет, вы в человека уверуйте!»

На Рождество дом в Мелихове снова наполнился гостями. В спальне Антона ночевал доктор Куркин, а в кабинете – Ваня. Сам Антон ютился в Машиной комнате. На Святках он побывал на елке в «буйном» отделении психиатрической больницы в Мещерском и вернулся оттуда с Ольгой Кундасовой. Павел Егорович всю ночь стонал, а утром объявил, что ему приснился Вельзевул. Новогодняя ночь прошла тихо, о чем и было сказано в дневнике Чехова-старшего: «Маша приехала из Сум. Гостей не было никого. Новый год не встречали, после ужина легли спать в 10 часов. Гривенник достался Маше».

В первый день нового, 1895 года Чеховых пришли поздравить мужики, и по традиции им поднесли водки и закуски. Антон всерьез задумался о своем здоровье. Кузену Георгию он написал о том, что кашляет, и если не будет улучшения, то ему придется на год перебраться в Таганрог, где было бы неплохо купить дом, в котором жил Ипполит Чайковский.