Пол Стретерн: Платон

Такое невещественное мышление было характерно для досократовской философии. Ученик Пифагора Гераклит, например, полагал, что всё есть поток. Он утверждал: «Нельзя дважды войти в одну реку». Любопытно, что этот взгляд уводит далеко от интереса к чистой форме и предвосхищает идеи другого досократика, Демокрита. Тот уверял, что Вселенная состоит из атомов. Демокрит пришел к этому заключению за две с лишним тысячи лет до того, как современные ученые решили, что, пожалуй, он прав. Философам понадобилось примерно столько же времени, чтобы прийти к мысли, высказанной еще Ксенофаном, досократиком из Ионии: «Что касается истины, то не было и не будет ни одного человека, который знал бы ее относительно богов и относительно всего того, о чем я говорю. Ибо если бы даже случайно кто-нибудь и высказал подлинную истину, то он и сам, однако, не знал бы [об этом]. Ибо только мнение – удел всех». Это заявление жутким образом напоминает идеи, предложенные в XX в. Витгенштейном.

Такова была богатая и разнообразная философская традиция, из которой вырос Платон.

Платон был известным борцом, и имя, под которым он нам известен, было его борцовской кличкой. Оно значит «широкий» и, видимо, намекало на его плечи (или на лоб, как утверждают некоторые). При рождении в 428 г. до н. э. Платон получил имя Аристокл. Родился он в Афинах или на острове Эгина, лежащем в Сароническом заливе, в тридцати километрах от Афин. Платон происходил из аристократической семьи: по преданию, род его отца Аристона восходил к Кодру, последнему афинскому царю, а род матери – к великому законодателю Солону.

Как у всякого честолюбивого представителя знатного рода, интересы Платона первоначально лежали в иной сфере. Дважды он побеждал в Истмийских играх, но, кажется, так и не преуспел в Олимпийских. Тогда он попытался стать великим поэтом-трагиком, но ни на одном из серьезных состязаний не сумел убедить судей. Не добившись победы в Олимпии – тогдашнего эквивалента Нобелевской премии, – Платон почти отказался от политической карьеры. Наконец он делает последнюю попытку и решает заняться философией: становится слушателем Сократа.

Это была любовь с первого взгляда. Следующие девять лет Платон сидел у ног учителя, впитывая его идеи. Созданные Сократом воинственные методы обучения заставляли учеников увидеть весь свой интеллектуальный потенциал, заодно открывая глаза на неосознанные возможности личности.

Сократ учил, ведя диалог, в ходе которого шаг за шагом предмет дискуссии анализировался и получал определение. Этот метод называют диалектическим – от греческого слова διαλεκτική, означающего искусство спора или рассуждения. Сократ предлагал собеседнику (или ученику) дать дефиницию какого-нибудь предмета, а потом начинал обсуждать ее, задавая вопрос за вопросом, обнаруживая слабые и сильные стороны определения, предлагая дополнения и оценки, поднимая уровень темы и т. д.

Нам трудно представить, сколь глубоким и новым был этот метод, полностью опиравшийся на разум. До Сократа философия почти или совсем не имела дела с разумом. Досократики в основном поднимали такие темы, как Бытие (метафизическая суть того, что значит быть живым) или конечная природа самого мира (размышляя о том, что он состоит из воды или атомов). Лишь немногие из этих примитивных откровений оказались верными (как выяснилось много позже), но именно Сократ осознал, что философия не может идти по такому пути. Философы стали посмешищем, но почему философия как таковая должна была опуститься до такого уровня? Раз философская мысль должна была остановиться, чтобы не стать чисто интеллектуальной игрой или вернуться к рассуждениям о богах, из которых она возникла, она нуждалась в более четком подходе. Его и предоставил диалектический метод Сократа. Имея выгодную возможность оглянуться на две тысячи лет назад, мы видим, что этот метод был предшественником логики – науки, созданной примерно столетие спустя учеником Платона Аристотелем.

Достижения Сократа, воспринятые его учеником Платоном, обозначили переломный момент в развитии философии. Чтобы оценить всю меру этих достижений, попробуйте только представить себе серьезную интеллектуальную дискуссию, в которой отсутствуют доводы разума.

Но даже найдя дело своей жизни, Платон мог бы стать вероотступником и обратиться к политической деятельности. К счастью, поведение афинских политиков удержало его от этого. После Пелопоннесской войны власть захватили Тридцать тиранов; двое из них – Критий и Хармид – были близкими родственниками Платона. Наступившее царство террора могло бы вдохновить молодого Сталина или Макиавелли, но только не Платона. Когда демократия снова взяла верх, любимый учитель Платона был осужден по ложному обвинению в богохульстве и развращении юношества и приговорен к смерти. По мнению Платона, демократия отныне была ничуть не лучше тирании.