Барри Майлз - Бит Отель - Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

В конце июля Билла арестовали в связи с танжерским делом Пола Ланда. Полиция пришла к нему в восемь часов утра с ордером на арест от 9 апреля, то есть выписанным больше трех месяцев назад. Он провел 12 часов в полицейском участке, они заполняли протоколы, а ему все больше и больше хотелось вмазаться. Они сделали несколько снимков, но когда проявили пленку, то обнаружили что она пустая. И только через два часа после трех попыток им удалось сделать фотографию. «Ничего необычного для того, кого называют “невидимкой”», – говорил Билл. Между досками пола они нашли маленькую заначку травы, но было неясно даже, его ли это трава, ничего более серьезного они не нашли.

В начале Жиродиас казался вполне успешным издателем. Он быстро запустил книгу в печать и договорился с братом, что тот переведет ее на французский, но «Le Festin Nu» вышел в издательстве «Галлимар» только в 1964 г. На деньги, полученные от продажи набоковской «Лолиты» в Америке, Жиродиас открыл ночной клуб «Le Grand Severin», где они с Биллом иногда говорили о делах и ели пироги (pâté) с дроздами. Билл решил отдать Морису право вести переговоры со всеми иностранными издателями, в том числе и по заключению контракта с Барни Россом из «Гроув Пресс» по вопросам издания в Америке. Морис говорил Биллу: «В таком деле много подвохов. Я их знаю – ты нет. Давай я буду этим заниматься. Все, что тебе надо, – это верить мне». И Билл поверил. Права на книгу были проданы «Гроув Пресс» за 5000 долларов, но Билл не получил ни цента. Жиродиас оказался сладкоголосым жуликом. И только в 1967 г. Берроузу после долгой и упорной борьбы удалось восстановить свои права на «Голый ланч».

Теперь Билла стали беспокоить проблемы с законом, начавшиеся после этого танжерского дела с наркотиками. Адвокат Мэтр Бамсел, которого ему привел Жиродиас, сказал: «Единственная ошибка – это то, что ты еще не сидишь». Чтобы отвести обвинение от себя, Пол Ланд показал письмо Билла, в котором тот просит прислать ему в Париж немного гашиша. «И говорить не хочу о Ланде, – писал Билл Аллену. – Хотя почему же? Будь я на его месте, я сделал бы то же самое. Да любой сделал бы все, чтобы спасти свою шкуру. Я себя виню, скорее, за то, что вообще свел с ним знакомство». Ланд был профессиональным вором, который много лет просидел в тюрьме. Он уже имел столкновение с властями по делу о несчастном случае, произошедшем с доброй старой шхуной «Ампитрит», эту запутанную историю он рассказал наконец в своей биографии – чертов негодяй с улыбкой до ушей, – и без крайней необходимости он совершенно не хотел близко знакомиться с марокканской тюрьмой.

Чтобы обеспечить себе какие-то тылы, Билл принял решение написать вступление к «Голому ланчу». Он писал Аллену: «Хочу написать небольшой рассказ, имеющий отношение к “Голому ланчу”. Думаю, это сейчас необходимо для моей собственной безопасности. В “Голом ланче” я рассказал, что же такое джанк, как он воздействует на организм, то, как можно обуздать наркозависимость. Но я имел в виду совершенно не это. Не употребляйте наркотики, ребята, бегите от них прочь…»

Аллену не понравилось «Письменное показание: свидетельство, касающееся болезни», ему показалось, что это прямо противоречит основной идее книги. Ему казалось, что уверениями, что он «не помнит, как написал “Голый ланч”», Билл преувеличивает ничтожную возможность того, что книга будет использована против него как свидетельство в деле о наркотиках. Билл ответил: «Это вступление специально написано так, что над ним нельзя посмеяться, оно специально написано в виде морали… Я написал, что «единственным оправданием этого опостылевшего смертного пути является отказ – чего же они хотят от меня со своей холодной благотворительностью, люди, которые никогда не пробовали и не знают, что же такое джанк?» Джанк был для Билла «следствием принятия злого закона [61]». Джанки не были для него революционерами, а героин он считал одним из многочисленных способов общества контролировать людей.

В том же письме он порекомендовал Аллену почитать «Дианетику» Л. Рона Хаббарда, а потом сходить в расположенный поблизости центр сайентологии, самому Биллу это порекомендовали сделать Брайон и Жак Стерн. «Стряси с Хаббарда побольше за свои деньги». Если уж Билл чем-то увлекался, то это было всерьез и надолго, к примеру, сейчас он увлекся сайентологией. Ему стало интересно, потому что в решении проблем не использовался ни гипноз, ни наркотики, просто забиралась энергия. Подобный метод, когда ты постоянно вспоминал о неприятных событиях и копался в них, был чем-то похож на тот самоанализ, которым он занимался в Танжере перед тем, как переехать в Париж: «Просто мотать пленку взад-вперед, пока рана не затянется». Он прекрасно знал, что своими корнями сайентология уходит в промывание мозгов на русский манер, и совершенно не испытывал на этот счет никаких иллюзий. Он писал Аллену, что «скорее, это не терапия, а умение вывертываться». Как обычно, с его интересом к пограничным наукам, псевдонаукам и альтернативной медицине Билл смог использовать некоторые из методов сайентологии для своей пользы. Он интересовался сайентологией до начала 1970-х, когда его вышвырнули из организации как «предателя».