Барри Майлз - Бит Отель - Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

«За всю историю “Машина мечты” – это первое творение, на которое нужно смотреть с закрытыми глазами. “Машина мечты” подвела жирную черту под целым периодом кинетических изобретений в современной живописи и скульптуре. Она открывает новую эру и новую область видения… Внутреннего видения».

«“Машина мечты” помогает понять фундаментальный порядок, представленный в физиологии человеческого мозга».

«Ты – художник, когда приближаешься к “Машине мечты” и закрываешь глаза. То, что она побуждает тебя видеть, – это твое… твое собственное. Сверкающие внутренние видения, кружащиеся внутри твоей головы, возникающие так внезапно, целиком обязаны активности твоего мозга. Возможно, это далеко не первое твое погружение в карнавал ослепительных огней и небесных образов. “Машина мечты” обеспечивает их появление, пока ты сам хочешь в нее смотреть. То, что ты наблюдаешь, – полное раскрытие в видениях твоих несметных сокровищ, Юнгианский склад символов, который мы делим со всем нормально устроенным человечеством. Из этой сокровищницы художники и ремесленники черпали элементы искусства на протяжении веков. В быстром потоке образов ты немедленно начнешь узнавать кресты, звезды, нимбы… Сотканные узоры, похожие на доколумбовский текстиль, исламские коврики… без конца повторяющиеся узоры на керамических плитках… в вышивках всех времен… Быстро колеблющиеся, повторяющиеся абстрактные образы… выглядят, как необозримые пространства свежей краски, наложенной на холст мастихином».

«Видения, пленяющие мозг под действием “Машины мечты”, обычно начинаются с быстрого и все ускоряющегося непрерывного потока абстрактных узоров и рисунков. Зачастую передача этих мелькающих в ускоренном темпе образов сопровождается чистым восприятием человеческих лиц и фигур, а также необычайно красочных событий, или, как их называл Гайсин, «псевдособытий», происходящих во времени и в космосе. Иными словами, грезишь ли ты в цвете? “Машина мечты” – это “Машина грез”. Прервать действие просто – открыть глаза. Смотря в “Машину мечты”, за короткое время овладеваешь великим процессом самопознания, ломающим преграды для твоего видения, улучшающим восприятие богатств, которые ты даже не помышлял иметь в своей собственности» [69].

После пасхальных каникул Иэн вернулся к учебе, а Билл с учетом повышенного интереса к своей персоне со стороны американского посольства решил, что будет благоразумнее перебраться в Лондон, это было удобнее еще и потому, что по выходным он смог бы навещать Иена, от Лондона до Кембриджа всего час езды на электричке. В конце апреля Билл перебрался в отель «Императрица», находившийся в доме номер 25 по Лили-роуд, район Графского двора, около Бромптонского кладбища и выставочных строений Графского двора. Это был невзрачный и пустынный лондонский район, район дешевых отелей и съемных квартир, известный в то время тем, что здесь жило очень много австралийцев. На старой Бромптонской дороге всего лишь в паре кварталов от него находилось Бромптонское кладбище, и Билл часто ходил туда в солнечную погоду. «Самое милое место, где можно погреться в лучах июньского солнышка», – вспоминал он. Следующие несколько лет Билл жил то в Лондоне, то в Париже, то в Танжере.

Весной 1960 г. началось самое интересное с начала века десятилетие, для которого битники из Бит Отеля своими произведениями, «разрезками», исследованием вспышек и гаданием по зеркалу уже подготовили почву. У них бывали видения и галлюцинации, они употребляли гашиш, марихуану, диосан, кодеин, морфин и героин, ввели в практику оргии и прочие свободные в плане секса вечеринки, эти оргии не поощрялись законом, и за это на родине на них бы очень косо посмотрели. Найдя прибежище в Бит Отеле, они протоптали многие из тех дорожек, по которым пошло «поколение 1960-х»: употребление наркотиков ради получения удовольствия, эксперименты с психоделиками, интерес к всевозможным видам магии и мистицизма, борьба за права геев и возможность свободно выбирать, с кем спать, для молодежи, а еще легализация порнографии и изменение законов, которые определяют рамки цензуры и пристойность или непристойность той или иной вещи. Это была не совсем жизнь в стиле «секс – наркотики – рок-н-ролл» (самого рок-н-ролла тогда еще не существовало), но их деятельность, несомненно, заложила основы последующих событий.