Доната Митайте - Томас Венцлова

А. Р. Зарплату он получал, но, боже мой, за его работу надо было платить втрое больше, чем тому, кто протоколы ведет и протирает штаны на черной работе.

Д. М. Какие еще идеи при формировании репертуара принадлежали Томасу Венцлове?

А. Р. После «Властелина» мы решили, что театру и зрителям пришло время улыбнуться. И выбрали комедию Карло Гольдони «Кьоджинские перепалки». Томас Венцлова сделал новый перевод, изменив уже существовавшее на литовском языке название. Сколько искрящейся энергии можно добыть, заменив созвучие пары слов!

Гольдони какое-то время был судьей в городке неподалеку от Венеции и воссоздал простосердечный веселый быт итальянских рыбаков. Мы у себя в театре не собирались дотошно углубляться в эпоху и стремиться к достоверному отображению жизни в Кьоджо, но Томас Венцлова судил иначе – он привез русское издание 1902 года, в котором была большая статья о Кьоджо, о жизни рыбаков, об обычаях и так далее. Именно из этой статьи пришли и стали основным элементом декорации, цветные паруса и другие штрихи спектакля. Томас упрямо искал упоминаемый в пьесе танец «фурлана» – какой он, как его танцевать, и только работяга-композитор Беньяминас Горбульскис, молниеносно написавший легкую тарантеллу, охладил его решимость превратить нас всех в подлинных жителей Кьоджо.

Забегая вперед, скажу… Когда Венцлова уже жил на Западе, я за два дня получила две его открытки из Кьоджо с одним и тем же видом и поздравлениями, подписанные только инициалами «Т. В.». Прислал он их не на мой адрес, а в абонентный почтовый ящик одного работника нашего театра. Почему? Скорее всего, он надеялся, что, если цензура конфискует одну, другая все же достигнет цели. А адрес и инициалы? Не хотел поставить в неловкое и опасное положение. Как это характерно для жизни той поры…

Только благодаря ему в репертуаре Шяуляйского театра оказался «Приморский курорт» Балиса Сруоги. Именно Томас посоветовал обратить внимание на эту пьесу, которой несколько десятилетий не интересовались наши театры. Я, честно говоря, пьесы не читала, читала один только «Лес богов» и года два с горем пополам вникала в нее, пока не придумалась композиция, не пришли в голову образы и не родился, пожалуй, самый сильный спектакль нашего театра.

Д. М. Все ли идеи Вам удалось реализовать?

А. Р. Остались и нереализованные. Томас Венцлова очень хотел, чтобы появился остроумный спектакль, построенный на основе юмористических журналов и других документах межвоенного времени.

И вот еще: тогда были юбилейные спектакли. Ко Дню Победы в Великой Отечественной войне или ко дню Октябрьской революции. От военной темы мы откупились «Приморским курортом» и «Как цветение вишни» по мотивам лирики С. Нерис, а с приближением юбилейной даты решили, избежав конъюнктурщины, скомпоновать спектакль, основанный на документальном материале Французской революции. Поговорили, договорились, и через несколько дней Томас принес мне пять или шесть толстенных фолиантов, с бумажными закладками на страницах, которые мне надлежало прочесть. За пять дней невозможно не только получить столько литературы, но и ее прочитать, да еще и отобрать то, что меня может заинтересовать. Но Томас только улыбнулся краешком губ: «Я хорошо освоил быстрое чтение». Увы, эта идея так и осталась нереализованной. Д. М. Что Вы можете сказать об общении Томаса Венцловы с актерами, зрителями?

А. Р. Об общении с актерами мне трудно что-либо сказать. Мы не были с ним настолько близки. Он общался с теми, с кем находил общий язык.

Томас жил в Вильнюсе, в Шяуляй только заезжал. Я тоже из Вильнюса, хотя в Шяуляе у меня была временная квартира. Потому чаще всего по приезде в Вильнюс он заходил ко мне – иногда с Наташей Огай, иногда один, – и основной темой наших бесед были, без сомнения, дела Шяуляйского театра. В Шяуляе он участвовал во встречах со зрителями, много и охотно говорил.

Помнится, после «Властелина» была встреча с учителями Шяуляйского района. Томас с большим энтузиазмом прочел целую лекцию о творчестве Путинаса, и о «Властелине», и о спектакле. Потом вопросы-ответы, мы поговорили так красиво, так вроде бы содержательно. Но тут под конец вышел один учитель с букетом тюльпанов и ни с того ни сего сказал: «Мы вам очень благодарны за спектакль „Властелин“, который нам понравился не меньше, чем…» – и, к нашему ужасу, назвал самую худшую мелодраму, которую я всячески старалась убрать из репертуара. Томас, услышав это сравнение, готов был прямо с места сорваться, побледнев от негодования, а я его схватила за руку, чтобы он пришел в себя.