Пол Стретерн - Шопенгауэр

Во втором издании Шопенгауэр развивает идеи, которые, по его мнению, были недостаточно подробно изложены при первой публикации. Здесь мы находим полную версию его взглядов по политической философии и о роли государства. Разумеется, все они несут на себе отпечаток его пессимистического восприятия человеческой натуры. В своей политической философии Шопенгауэр следует идеям английского социального философа XVII в. Томаса Гоббса, автора знаменитого труда «Левиафан». Согласно Гоббсу, без государства «жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна» [11]. Шопенгауэр всецело разделял подобные взгляды. (Более того, он утверждал нечто подобное даже тогда, когда у людей имелось правительство.) Гоббс видел истоки государства в естественном желании людей преодолеть примитивный порядок вещей. Таким образом, любая форма правления лучше, нежели отсутствие таковой. Отсюда Гоббс делает гигантский скачок к заключению, что люди должны безоговорочно слушаться указаний любого стоящего над ними правительства, потому что жизнь в государстве, даже самом жестоком, лучше, нежели «бедная, беспросветная и кратковременная» жизнь, не позволяющая достичь ничего конструктивного.

Шопенгауэр разделяет эту точку зрения, хотя и привносит в нее свойственные ему остроумие и мизантропию. Для него человечество – это скопище «хищных зверей». Государство выполняет роль «намордника» по отношению к этим хищникам, превращая их в «безвредных травоядных животных». Человечество не выбирает между добром и злом – вместо этого, как мы уже видели, людьми движет злая вселенская воля. Эти существа не имеют представления об истинной справедливости, им доступна лишь простейшая, негативная версия этого идеала. Когда кто-то покушается на их волю, люди испытывают боль и возмущение, которые воспринимают как несправедливость. И вместе с тем эти низкие создания всегда ищут способы ущемить других, навязав им свою волю, чем будят в других новое чувство несправедливости. Именно поэтому основополагающая цель государства и состоит в предотвращении и недопущении подобного. Гражданин обязан любой ценой воздерживаться от навязывания другим своей воли, ибо последнее вредно для общества.

Просвещенные мыслители от Канта до романтиков высказывали более либеральные взгляды на государство. По их мнению, государство обязано улучшать мораль своих граждан, воспитывать в них человеческие качества. Иными словами, государство должно быть движущей силой добра, привносить смысл в жизнь людей. В нем не следует видеть «неизбежное зло», призванное пресекать низменные поползновения двуногих существ. Шопенгауэр прозорливо видел практический результат этого «человеколюбивого» государства. Призывы стать лучшими гражданами неизбежно приведут к насаждению коллективной воли или культивированию одинакового поведения, которое в глазах государства было шагом к улучшению нравов, что, в свою очередь, не оставляет места для индивидуальности, для того, чтобы каждый гражданин развивался на свой лад.

Романтическое и просвещенное восприятие государства на первый взгляд импонирует куда больше мрачного пессимизма Шопенгауэра, но на практике такое «улучшение» граждан государством может приводить к худшим крайностям. Шопенгауэр не питал симпатий ни к крайне левым революционерам, ни к авторитарному правому крылу прусского государства (столь обожаемого Гегелем). И те и другие пытались навязать людям свою версию «улучшения»: одни – прогрессивный эгалитаризм, другие – консервативный авторитаризм. Представление государства о ценностях необходимо либо создать заново, либо сохранить, однако в обоих случаях оно будет навязано за счет иной, альтернативной системы ценностей. Шопенгауэр оказался прав в своей оценке практического исхода в обоих, казалось бы, противоположных случаях. В ХХ в. самые страшные примеры такого навязанного массам «улучшения» явили собой коммунизм и фашизм.

Хотя сам философ вел спокойную, размеренную жизнь и не нуждался в средствах, он тоже испытал на себе превратности политики. Он был искренне напуган событиями 1848 г., когда по всей Европе одно за другим вспыхивали народные восстания. Волнения в Германии не только нарушали его размеренный образ жизни, но и грозили источнику его доходов. Боже, куда катится этот мир? На счастье Шопенгауэра, волнения во Франкфурте были подавлены довольно быстро и философствующий рантье мог снова спокойно бродить по улицам города в сопровождении своего верного пуделя. Мятежные граждане со всей очевидностью продемонстрировали, что он не ошибся в оценке их характера. Таким существам положен намордник, а отнюдь не увещевания. Подумать только – осыпать оскорблениями законопослушного философа, сопровождаемого во время прогулок Душой Мира! Другие унижения пережить было гораздо труднее. Глубокая обида по поводу отсутствия признания и славы по-прежнему давала о себе знать, хотя сам Шопенгауэр всячески пытался это скрывать. Ожидание славы растянулось на долгие годы, и, несмотря на язвительные реплики, которые философ отпускал на публике, в душе он уже был готов примириться с тем, что его жизнь есть не что иное, как затянувшийся провал.