Элизабет Гаскелл - Жизнь Шарлотты Бронте

11 января 1848 года

В последнее время в нашем доме было неблагополучно. Брэнвелл ухитрился каким-то образом добыть денег у старых приятелей и устроил нам невеселую жизнь. <���…> Папа постоянно волнуется, а мы не находим себе места. Пару раз брат падал в припадке. Чем все это кончится, одному Богу известно. Но кто прожил жизнь без страданий, бедствий, у кого нет скелетов в шкафу? Остается только делать то, что должен, и терпеливо сносить все беды, которые посылаются свыше.

По-видимому, Шарлотта прочитала рецензию мистера Льюиса, посвященную новым романам, сразу после того, как в декабре 1847 года вышла эта заметка. Однако я не нашла никаких указаний на это вплоть до 12 января 1848 года.

Дорогой сэр,

искренне благодарю Вас за Вашу благожелательную рецензию. Я выражаю свою признательность с чувством удовлетворения тем, что теперь уверен: посвящение книги не покажется лишним или бесцеремонным. Вы не были суровы к «Джейн Эйр», а, напротив, были весьма снисходительны. Я рад, что Вы рассказали мне о недостатках книги приватно: в предназначенной для публики заметке они еле упомянуты, и я, вероятно, пропустил бы их или не стал бы о них слишком долго размышлять.

Пара слов о Вашем предупреждении осторожнее браться за написание новых произведений. Мой запас материалов совсем невелик, наоборот, он весьма мал. Кроме того, ни мой жизненный опыт, ни мои познания, ни мои таланты не позволяют мне стать многопишущим автором. Я говорю об этом Вам, поскольку статья во «Фрейзерс» говорит о том, что Вы, похоже, склонны думать об авторе «Джейн Эйр» лучше, чем эта персона заслуживает. Мне было бы больше по душе, если бы у Вас осталось верное, а не лестное для меня впечатление – даже в том случае, если нам никогда не доведется встретиться.

Если я когда-нибудь действительно напишу еще одну книгу, то в ней не будет ничего от того, что Вы называете «мелодрамой», – по крайней мере, я на это надеюсь, хотя уверенности у меня нет. Надеюсь я и на то, что смогу последовать совету, который сияет в «сострадательных глазах» мисс Остин, а именно «больше отделывать свое произведение и быть сдержаннее», хотя у меня и здесь нет уверенности. Когда авторы хорошо сочиняют или, скажем так, когда они пишут гладко и плавно, их ведет некая сила, которую они чувствуют в себе. Эта сила становится их госпожой, она знает, что и как нужно делать, и отвергает любые указания, кроме собственных. Она диктует определенные слова и требует, чтобы они остались в тексте, – не важно, какими они окажутся, взволнованными или сдержанными. Она выбирает персонажей, указывает невероятные повороты сюжета, отвергает тщательно продуманные идеи и неожиданно подбрасывает и одобряет совершенно новые.

Разве это не так? И должны ли мы пытаться противостоять этой силе? Да и можем ли мы ей противостоять?

Я рад, что вскоре появится Ваше новое произведение. Меня разбирает любопытство: пишете ли Вы в согласии с собственными принципами и теориями? Похоже, в «Рэнторпе» это было не совсем так, по крайней мере в последней части, хотя первая исполнена, как мне кажется, почти безупречно. В ней есть и мощь, и верность действительности, и глубокий смысл, и все это придает книге истинную ценность. Однако, чтобы так писать, нужно многое в жизни повидать и понять, чем я похвастаться не могу.

Отчего Вам так нравится мисс Остин? Это обстоятельство поставило меня в тупик. Почему Вы говорите, что предпочли бы быть автором «Гордости и предубеждения» или «Тома Джонса», чем любого из «Веверлейских романов»? 218

Я не заглядывал в «Гордость и предубеждение» до тех пор, пока не прочел это Ваше суждение, но после него раздобыл книгу. Что же я там нашел? Аккуратный дагеротипический портрет самого обычного человека на фоне тщательно разбитого и огороженного сада, с четко очерченными границами и множеством прекрасных цветов. Однако в нем нет и следа ярких, живых лиц, нет подлинной природы, нет свежего воздуха, нет голубой дымки холмов, нет живописных ручейков. Я вряд ли захотел бы жить в окружении изображенных мисс Остин дам и кавалеров, в их элегантных, но лишенных свободы домах. Наверное, эти замечания Вас разозлят, но я рискую сознательно.

Зато я могу понять Ваше восхищение Жорж Санд 219. Хотя мне не попадалось ни одного ее произведения, которое полностью восхитило бы меня (даже «Консуэло» – лучший роман из тех, что я прочел, – показался мне сочетанием странной экстравагантности с поразительным совершенством), но тем не менее ее вещи захватывают читателя, а я такие тексты очень высоко ценю, даже если не до конца их понимаю. Жорж Санд проницательна и глубока, мисс Остин всего лишь умна и наблюдательна.