Элизабет Гаскелл - Жизнь Шарлотты Бронте

Приближался день рождения Шарлотты. Она написала подруге, чей день рождения отмечался всего на неделю позже ее собственного. Это было самое обыкновенное письмо, однако мы можем понять разницу между тем, что она чувствовала сейчас и год назад, когда писала: «Я не сделала ничего». Теперь Шарлотте должно было приносить удовлетворение скромное сознание того, что она все-таки «кое-что сделала». Вот что она говорит:

Мне теперь тридцать два года. Юность прошла… прошла и никогда не вернется. С этим ничего не поделаешь… Мне кажется, человеку иногда должно становиться грустно, и те, кто не испытал этого чувства в юности, часто пьют более полную и горькую чашу в последующей жизни. В то же время те, кому довелось рано испытать горечь, кто выпил осадок прежде вина, может с бо́льшим основанием надеяться на то, что остальные глотки окажутся вкуснее.

Авторство «Джейн Эйр» по-прежнему держалось в секрете, известном только семейству Бронте. Даже любимая подруга, почти сестра, знала об этом не больше, чем все остальное человечество. Она, правда, могла догадываться, что осуществляется некий литературный план: об этом говорили и прежние привычки, и то подозрительное обстоятельство, что, будучи в гостях в Б., Шарлотта правила какую-то корректуру. Однако твердой уверенности у Э. не было, и потому она мудро молчала вплоть до тех пор, пока кто-то другой не сообщил ей, что Шарлотта Бронте является писательницей: она опубликовала роман! Тогда Э. написала своей подруге и получила в ответ два письма, которые приводятся ниже. Мне кажется, что горячность и волнение, с какими Шарлотта отрицает этот факт, являются достаточным подтверждением его истинности.

28 апреля 1848 года

Напиши мне еще одно письмо и объясни свое последнее замечание более ясно. Если ты намекаешь на меня – а по-видимому, так оно и есть, – то постарайся понять следующее: я не давала никому права сплетничать о себе и не собираюсь терпеть легкомысленные предположения, от кого бы из моих знакомых они ни исходили. Объясни, что именно ты слышала и от кого.

3 мая 1848 года

Вот что я могу сказать по известному тебе поводу: сообщение – если это сообщение – той дамы, которую, похоже, ввели в заблуждение, если только она не увидела во сне то, что приняла за сообщение, должно иметь своим источником абсурдное недоразумение или недопонимание. Я не давала никому права ни подтверждать, ни даже намекать самым туманным образом на то, что я «публикуюсь» (какая чушь!). Кто бы это ни говорил (если есть такие люди, в чем я сомневаюсь), он мне не друг. Хотя мне приписали уже двадцать книг, я не признаю ни одной. Я полностью отвергаю все это. А тот, кто даже после того, как я ясно дала понять, что отвергаю подобные обвинения, будет продолжать на них настаивать, поступит зло и неучтиво. Полная неизвестность гораздо лучше вульгарной и дурной известности, и я не ищу и не собираюсь такую известность приобретать. И если любая Б-н или Дж-н будет снова приставать к тебе с вопросом: а какой «роман» мисс Бронте «публикует»? – ты можешь ответить просто, с той твердостью и ясностью, которые так тебе удаются, если ты этого хочешь: мисс Бронте поручила тебе сказать, что она отвергает и отрицает любые обвинения подобного рода. Можешь прибавить, если захочешь, что если кто и пользуется ее доверием, так это ты, и тебе никогда не доводилось слышать от нее абсурдных признаний по данному поводу. Я ума не приложу, откуда пошел этот слух, и боюсь, он происходит совсем не из дружеского источника. Однако в последнем я не уверена и очень хотела бы получить определенные сведения. Если услышишь что-либо, пожалуйста, дай мне знать. Твое предложение прислать нам «Жизнь Саймона» 224очень любезно, спасибо большое. Думаю, папа будет очень рад посмотреть эту книгу, поскольку он был знаком с мистером Саймоном. Пожалуйста, посмейся над Э. 225или отругай ее за разговоры о публикации и поверь мне, что во всех обстоятельствах и при всех переменах, оклеветанная или всеми покинутая, я буду тебе искренне преданной —

Причина, по которой мисс Бронте столь ревностно хранила свою тайну, заключалась, как я слышала, в том, что она дала слово сестрам никогда не раскрывать этот секрет.

Сложности, сопутствовавшие публикации романов под вымышленными именами, продолжали нарастать. Многие критики были уверены, что произведения трех Беллов – на самом деле сочинения одного писателя, созданные в разные периоды его жизни и потому отражающие процессы его взросления и развития. Эта гипотеза, безусловно, оказала влияние на восприятие книг. После окончания повести «Агнес Грей» Энн Бронте работала над вторым произведением – «Незнакомка из Уайлдфелл-холла». Этот роман остается малоизвестным. Его тема – деградация героя, чье расточительство и распад оказались следствием невоздержанности столь малой, что ее считали всего лишь «компанейским характером». Эта тема резко диссонировала с характером Энн, мирным и глубоко религиозным. Старшая сестра писала о своей милой «малышке»: