Саймон Монтефиоре - Двор Красного монарха - История восхождения Сталина к власти

Сталин мягко указал Ежову, что тот не справляется с НКВД в одиночку и нуждается в помощи. Он попросил Ежевику найти себе ассистента. Ежов попросил назначить Маленкова, но вождь решил, что тот должен остаться в ЦК. Трудно сказать, от кого исходила инициатива, но, возможно, Каганович предложил перевести в НКВД Лаврентия Берию. Это должно было устроить Сталина. Он сам кавказец и знал, что на его родине до сих в почете кровавая вражда, месть и тайные убийства. Берия вполне подходил для выполнения непростой задачи. Ему не нужно было ничего объяснять, он сам был чекистом. Лаврентий Павлович – единственный первый секретарь компартии союзной республики, лично пытавший задержанных. Его излюбленными орудиями пыток были жгут и дубинка. Берию ненавидели многие старые большевики и члены семьи Сталина. Вождь наверняка подумал, что грузинский чекист с его интригами, заговорами и мстительностью поможет ему навести порядок в собственном доме.

Вероятно, Ежов попытался арестовать своего соперника, но было поздно. Сталин уже переговорил с Лаврентием Павловичем – на заседании Верховного Совета 10 августа. Берия перебирался в Москву.

После 1931 года Лаврентий Павлович Берия проделал долгий путь. В момент описываемых событий ему исполнилось только тридцать шесть лет. Этот незаурядный человек обладал сложным и очень мощным умом. Он был остроумен и очень любил, казалось бы, не по делу шутить, рассказывать не всегда приличные анекдоты и грубо разыгрывать коллег и знакомых. Ему удавалось одновременно быть и садистом-палачом, и любящим мужем, и нежным отцом.

К 1938 году Берия уже был хроническим бабником. Из таких людей власть нередко делает сексуальных маньяков. Берия, несомненно, был талантливым организатором. Прирожденный управленец являлся единственным руководителем Советского Союза, которого можно было представить, как через много лет говорила его невестка, на посту председателя правления «Дженерал Моторс». Он руководил гигантскими предприятиями при помощи комбинации угроз («Я сотру вас в порошок»), мелочной аккуратности и педантизма. Все, за что ни брался Берия, работало с точностью часового механизма. Он не терпел только две вещи: многословия и неясного выражения мыслей.

Лаврентий Берия был хорошим работником, деловым и способным. Еще в начале 1932 года Сталин говорил Кагановичу, что у Берии «бычьи нервы» и он никогда не устает. Эти качества необходимы при сталинском дворе. «Он был очень умный человек, – признавал Вячеслав Молотов, – и отличался нечеловеческой энергией. Мог неделю работать без сна».

Лаврентий Павлович обладал удивительной способностью вызывать страх и энтузиазм. С подчиненными он был груб, часто угрожал: «Мы арестуем вас и сгноим в лагерях. Мы превратим вас в лагерную пыль». Несмотря на это, перед ним преклонялись. Протеже Берии, молодой грузин Алеша Миртсхулава, хвалил своего бывшего покровителя за человечность, силу духа, энергию и патриотизм даже спустя полвека после его гибели, во время нашего разговора в 2002 году.

Берия любил хвастаться, что может выбить из человека любое признание. «Дайте мне его на одну ночь, и я заставлю его признаться в том, что он король Англии!» – любил повторять Лаврентий Павлович.

Его любимыми фильмами были вестерны, но в них ему нравились не американские ковбои, а мексиканские бандиты. Берия был прилично образованным для большевистского вождя. Сталин любил подшучивать над этим неудавшимся архитектором. Генсек с улыбкой говорил, что в пенсне Берии простые стекла и он носит очки лишь для того, чтобы придать себе умный вид.

Коварный интриган, большой грубиян и хам, психопат и сексуальный авантюрист, Лаврентий Берия вполне мог бы перерезать горло соперникам, соблазнять фрейлин и отравлять кубки с вином при дворах Чингисхана, Сулеймана Великолепного или Лукреции Борджиа. Но этот «фанатик», как называла его Светлана, боготворил Сталина на раннем этапе своей московской карьеры. Отношения между ними напоминали связь между монархом и вассалом. Берия обращался со Сталиным как с царем, а не как с товарищем по партии, пусть и первым. Старые товарищи вели себя со Сталиным уважительно, но с большей фамильярностью. Конечно, и они восхваляли вождя, но это не была такая грубая лесть, как у Берии. Лаврентий Павлович произносил верноподданническим тоном: «О да, вы правы, абсолютно правы, на все сто процентов правы». «Он всегда подчеркивал, что предан моему отцу, – вспоминала Светлана. – Со временем Сталин к этому привык. Он считал, что этот человек поддержит все, что бы он ни говорил».