Саймон Монтефиоре - Красный монарх - Сталин и война

Сталин не скрывал от Громыко своей симпатии к американскому президенту. Это очень удивляло молодого дипломата. Ведь вождь был настолько груб, что редко сочувствовал представителям другой социальной системы и не позволял себе показывать простые человеческие эмоции.

На следующий день, 6 февраля, участники переговоров собрались обсудить болезненный вопрос Польши и всемирной организации, будущей ООН. Россия хотела забрать восточную часть Польши в обмен на территорию Германии. Сталин согласился лишь на включение нескольких польских националистов в новое правительство страны, в нем доминировали, конечно, коммунисты. Когда Рузвельт сказал, что вопрос о выборах в Польше не подлежит обсуждению так же, как целомудрие жены Цезаря, Иосиф Виссарионович пошутил:

– Да, об ее целомудрии все говорили, но и у нее были грехи.

Он пытался объяснить западным союзникам заинтересованность России в вопросе с Польшей следующим образом:

– Много лет Польша служила коридором для наших врагов, которые собирались напасть на Россию.

Поэтому Сталин хотел создать сильную Польшу. Если верить сыну Берии, то к нему в тот день в комнату вошел отец и сказал:

– Иосиф Виссарионович не сдвинулся ни на сантиметр в вопросе с Польшей.

Союзники договорились в Ялте о судьбе Германии. Страна должна быть демилитаризована. В ней запрещался нацизм во всех его проявлениях. Территория Германии делилась на три зоны. Каждую из них оккупировал тот или иной участник Большой тройки. Американцы были удовлетворены повторным обещанием Сталина начать войну с Японией. Поэтому они согласились на его требование относительно Сахалина и Курильских островов.

8 февраля после очередного заседания участники конференции отправились обедать к Сталину в Юсуповский дворец. За столом главы делегаций, еще больше состарившиеся за годы войны, оживленно обсуждали свою победу. Сталин воспользовался случаем и произнес тост за здоровье Уинстона Черчилля.

– За человека, который рождается раз в сто лет и который храбро держит знамя Великобритании. Я выразил свои чувства, то, что у меня на сердце, что подсказывает мне совесть.

«Сталин был в отличной форме, – написал Брук. – Он был весел и добродушно шутил».

За столом Иосиф Виссарионович называл себя «наивным и болтливым стариком», чем вызывал улыбки у окружающих. Затем он произнес тост за генералов:

– Их ценят только во время войны и быстро забывают в мирное время. После войны их престиж снижается, женщины поворачиваются к ним спиной…

Советские генералы еще не догадывались, что Сталин забудет о них первым.

На этом эпическом ужине присутствовал еще один гость. Сталин очень порадовал приглашением Лаврентия Берию. Грузину уже порядком надоело играть роль человека, которого никто не видит, но о котором все знают. Рузвельт заметил главного советского чекиста и поинтересовался у хозяина:

– Кто этот человек в пенсне, что сидит напротив посла Громыко?

– Ах, этот… Это наш Гиммлер, – язвительно ответил Сталин. – Его зовут Берия.

Нарком внутренних дел промолчал. Он только немного натянуто улыбнулся, показав желтые зубы. Но эти слова наверняка задели его за живое. Ведь, по словам Серго Берии, отцу очень хотелось выйти на международную арену. Громыко заметил, что Рузвельт расстроился из-за того, с каким пренебрежением отозвался о Берии Сталин. Американцы с большим интересом разглядывали таинственного Берию. Болену он показался «пухленьким бледным мужчиной в пенсне, похожим на учителя».

Лаврентий Павлович был помешан на сексе и поэтому даже на обеде с иностранцами не забывал о своей любимой теме. Он принялся обсуждать с сэром Арчибальдом Кларком Керром, в котором нашел родственную душу, половую жизнь рыб. Сэр Арчибальд тоже был большим бабником. Британец сильно напился. Он встал и произнес тост в честь Берии.

10 февраля на ужине у Черчилля Сталин предложил выпить за здоровье Георга VI. Правда, тут же добавил, что он всегда против королей, потому как находится на стороне народов. Черчилль немного рассердился. Он предложил Молотову, чтобы в будущем Сталин просто предлагал тосты за глав трех государств.

Ужин проходил в тесном кругу. За столом присутствовали всего двенадцать человек. Главной темой разговора были предстоящие выборы в Великобритании. Сталин не понял, почему Черчилль беспокоится. Лично он был уверен в его победе.

– Разве можно выбрать другого руководителя, кроме победителя? – искренне удивлялся вождь. А когда британский премьер объяснил, что в Великобритании две политические партии, он покачал головой: – Одна партия намного лучше.