Саймон Монтефиоре - Красный монарх - Сталин и война

Все были согласны, что правительство должно объявить о начале войны. Анастас Микоян и другие члены политбюро советовали Сталину зачитать этот документ, но он отказался: «Пусть говорит Молотов». Формально генсек был прав. В конце концов, пакт о ненападении с Риббентропом подписывал не Сталин, а Молотов. Свита не согласилась. Народ не поймет, почему в такую минуту молчит председатель Совнаркома. Сталин стоял на своем. Он пообещал выступить в другой раз. «Он не хотел говорить первым, – считал Молотов. – Ему была нужна ясная картина, а не тот туман, который стоял в первые дни войны… Он не мог действовать как автомат. В конце концов, он же был человеком».

Молотов, который до сих пор продолжал считать себя политическим журналистом, немедленно сел за работу. Сталин, как всегда, отредактировал текст. Он не утратил свой очень ценный дар – переводить сложные идеи и мысли в простые и трогающие сердца обычных людей фразы. Эта доступность была характерной для всех его речей военных лет. В полдень Вячеслав Михайлович отправился на Центральный телеграф. Ехать было недалеко. Телеграф находился на улице Горького рядом с Кремлем. Ему удалось побороть заикание. Свою знаменитую речь Молотов произнес ровным, твердым голосом. «Наше дело правое. Победа будет за нами, враг будет разбит», – закончил выступление наркоминдел Советского Союза.

После возвращения Молотова в Кремль Сталин поднялся к нему в кабинет с поздравлениями.

– Ты говорил немного взволнованно, – заметил он, – но в целом выступил очень хорошо.

Вячеслав Молотов любил, когда его хвалили. Он был намного тщеславнее, чем казался.

В этот момент зазвонила вертушка. Семен Тимошенко доложил, что на фронте царит паника. Генералы, особенно Павлов, командовавший жизненно важным Западным фронтом, который прикрывал Минск и дорогу на Москву, полностью потеряли связь со своими войсками. Сталин рассердился. Он гневно ответил наркому, что внезапность играет на войне очень большую роль. Нападающая сторона захватывает инициативу.

– Вы должны во что бы то ни стало предотвратить распространение паники! – кричал он. – Срочно соберите командующих, проясните ситуацию и доложите. Сколько времени вам для этого потребуется? Два часа, не больше…

Особенно вождя, конечно, тревожило положение дел на Западном фронте, который принял главный удар. Вместе с Молотовым, Матенковым и Берией, которые проводили в Маленьком уголке в военные годы особенно много времени, Сталин постепенно узнал об успехах немцев и разгроме советских войск. Такие известия кого угодно могли повергнуть в уныние и смятение.

В течение первой недели войны Лаврентий Берия, которому помимо всего прочего подчинялись и особые отделы, имевшиеся в каждой воинской части и отвечавшие за разоблачение врагов и предателей, встречался со Сталиным пятнадцать раз, а Мехлис, политический руководитель Красной армии, буквально поселился в Маленьком уголке.

Сталин нашел действенный, по его мнению, ответ на поражения на фронтах. Как нетрудно догадаться, он обратился к репрессиям. Но Берия и Мехлис вместе с его друзьями времен Гражданской войны, типа Ворошилова и Кулика, были бессильны остановить отступление советских войск.

О том, в каком катастрофическом положении находилась Красная армия, красноречиво говорит хотя бы то, что только за первый день немцы, по данным Тимошенко, уничтожили почти тысячу самолетов. Они даже не успели подняться в воздух.

– Неужели немецкая авиация ухитрилась добраться до каждого нашего аэродрома? – патетически воскликнул Сталин.

– К несчастью, ухитрилась. – Нарком вздохнул.

Особенно сильную, хотя и бесполезную ярость вызвал у вождя полный разгром Западного фронта Павлова.

– Это чудовищное преступление! – заявил он. – Ответственные должны ответить головами.

Неожиданно Сталин решил отправить своих самых доверенных друзей на фронты, им следовало прояснить реальное положение дел. Когда соратники замешкались, он в гневе закричал:

– Немедленно!

Начальнику Генштаба Жукову предстояло проверить Юго-Западный фронт. Перед отъездом он спросил, кто будет заниматься делами в штабе в его отсутствие.

– Не беспокойтесь, как-нибудь сами справимся. – Сталин усмехнулся. – Поезжайте, не теряйте времени напрасно.

Маленков и Буденный, представлявшие собой очень странную парочку – казавшийся совсем бескровным аппаратчик и рубака-казак, – вылетели в Брянск. Григорий Кулик направился на Западный фронт.