Экхаут Ван - Молчать нельзя

- Замолчи,- крикнул на него священник. - Верх кощунства - превращать это в шутку. Конец этой истории ужасен. Знаете, что сделали эсэсовцы? Покатываясь от смеха, они натравили на несчастных разъяренных собак, а потом, подгоняя кнутами и осыпая оскорбительными ругательствами, загнали в газовую камеру. А двести отказавшихся ехать забрали для своих подлых целей.

Мертвая тишина. Вдруг кто-то застонал во сне, отчего стало еще страшнее.

- Вот почему я должен попасть в женский лагерь,- закончил свой рассказ Мариан.

- Посмотрю, удастся ли,- сказал потрясенный Януш.

- Там я многое могу сделать,- продолжал ксендз. - Даже в неверующих можно пробудить чувство собственного достоинства. Женщины будут бодрее и увереннее, когда увидят, что не все мужчины приходят в их лагерь с мерзкими намерениями. Ведь с ними обращаются, как с животными.

- Ты хочешь сказать, что некоторые пользуются своим положением, чтобы...

- Да. Особенно капо и персонал лагеря. Они проносят хлеб. Честь женщины за кусочек хлеба! Мерзкая сделка! Если тела женщин и забудут со временем ужасы Освенцима, то в душах навечно останется позорное клеймо проститутки. Достаточно кусочка хлеба, чтобы... Вот, к примеру, наш старший по блоку Юп Рихтер. После "работы" в блоке смерти он регулярно отправляется в женский лагерь под видом каменщика или плотника. Здесь он так же жесток, как в одиннадцатом блоке. Только там он лишает свои жертвы жизни, а тут - голодных девушек невинности. Он особенно беспощаден к представительницам высших слоев общества, которые еще острее переживают унижения.

- Эсэсовцы знают об этом?

- Нет, конечно. Ведь Юп - немец. Если они узнают, что он тайком пробирается в женский лагерь и "развлекается" там с еврейками и польками, то его, наверное, пошлют в штрафную команду.

Януш вдруг вспомнил, что говорили об Освенциме партизаны, и почти беззвучно спросил:

- А правда ли, что в лагере есть движение Сопротивления? Я слышал, что здесь есть фотоаппараты и кинокамера. Неужели правда, что здесь снимают фильм?

- Да, правда. Но больше я тебе ничего не скажу.

- Не надо. Я помогу тебе. Но ты достань мне фото Рихтера в женском лагере.

- Разве ты не понимаешь, что каждая фотография может стоить жизни сотням людей? Фотографируют наиболее вопиющие факты: массовые убийства, длинные очереди голых женщин с детьми на руках перед газовой камерой, сожжение трупов. Это должен знать весь мир.

- Мне нужна фотография Рихтера,- настаивал Януш. - Он должен быть у меня в руках. Тогда я сумею сделать многое для всех вас.

- Хорошо, постараюсь достать.

- А я выполню твою просьбу, если смогу.

- Спасибо. Спокойной ночи.

- Отец, благословите меня!- попросил Тадеуш.

- С большим удовольствием, сын мой,- проговорил ксендз, благословляя Тадеуша. - Ты не понимаешь, как обрадовал меня. Значит, мое пребывание здесь имеет смысл.

Тишина. Смрад от грязных истощенных тел, изъеденных вшами. Пятна света на окнах. Тяжелое прерывистое дыхание. Громкий бред.

Януш разломил хлеб на четыре равные доли.

- Утром пойдете работать в карьер. Там есть гражданские. Смотрите в оба!- напутствовал он друзей. - Завтра вечером поговорим. Никому не доверяйте, пока не убедитесь в безопасности.

Глава 3.

В КАРЬЕРЕ

На следующее утро их подняли в половине пятого. Ночь не принесла избавления от усталости. И во сне их мучили кошмары, лишая возможности хоть немного восстановить силы.

Заключенные, пошатываясь, с трудом раскрывая слипающиеся глаза, становились в строй. Каждый получал по кружке тепловатой и безвкусной темно-коричневой жидкости, именуемой здесь "кофе".

Юп Рихтер передал Янушу пачку замусоленных бумажек с колонками трижды перечеркнутых номеров, над которыми неразборчивыми каракулями было выведено: "похоронная команда", "дорожная команда", "строительство лагеря" и другие. Номера новичков были выписаны отдельно. Их направляли в карьер.

Поверка началась в пять. В лучах прожектора утренний туман был похож на хлопья грязной ваты, пропитанной чадом печей крематория.

На этот раз все окончилось быстрее, чем вчера вечером. В штрафную команду из восемнадцатого блока ушел только один человек - Мариан Влеклинский. В серой утренней мгле штрафники выглядели . еще ужаснее. Они тронулись в путь первыми, затем остальные команды под охраной капо и эсэсовцев с автоматами и собаками.

Играл лагерный оркестр. Звуки медных труб заглушались туманом.

Эсэсовец у ворот, заметив, что Тадеуш хромает, пообещал устроить ему "веселенькую жизнь".