Джон Голсуори - Конец главы

- Хотя прожили с ним без малого полтора года?

- Да.

- Во всяком случае, вы и на этот раз наотрез отказались вернуться?

- Да, наотрез.

- Как по-вашему, он был искренен, когда просил вас вернуться?

- В тот момент - да.

- У вас была еще одна встреча до его отъезда?

- Да, но минутная и не наедине.

- Кто при ней присутствовал?

- Мой отец.

- Муж опять просил вас вернуться?

- Да.

- И вы отказались?

- Да.

- А после этого, перед самым отъездом из Лондона, он прислал вам записку и вновь просил вас изменить решение и уехать с ним?

- Да.

- И вы не согласились?

- Нет.

- Теперь напомню вам такую дату, как... э-э... третье января.

Динни облегченно вздохнула.

- ...то есть день, когда вы провели с соответчиком время с пяти часов вечера почти до двенадцати ночи. Вы признаете этот факт?

- Да, признаю.

- И никакой интимности?

- Никакой, если не считать того, что, придя в пять часов к чаю, он поцеловал меня в щеку, так как мы не виделись почти три недели.

- Вот как! Опять в щеку? Только в щеку?

- К сожалению, да.

- Не сомневаюсь, что он сожалел об этом.

- Вероятно.

- И после такой разлуки вы истратили первые полчаса на чаепитие?

- Да.

- Если не ошибаюсь, вы снимаете квартиру в бывших конюшнях - комната внизу, лестница и еще одна комната наверху, где вы спите?

- Да.

- И ванная, так? Вы, наверное, не только пили чай, но и беседовали?

- Да.

- Где?

- В нижней комнате.

- А затем, продолжая беседовать, вы отправились в Темпль, затем зашли в кино, пообедали в ресторане, опять-таки продолжая беседовать; наконец взяли такси и, беседуя, поехали к вам на квартиру, так?

- Совершенно точно.

- Где вы решили, что, проведя с соответчиком почти шесть часов, вы ему сказали еще далеко не все и вам необходимо пригласить его к себе? Он зашел к вам?

- Да.

- А ведь был уже двенадцатый час, верно?

- По-моему, самое начало.

- И долго он у вас пробыл?

- Примерно полчаса.

- Никакой интимности?

- Никакой.

- Глоток вина, пара сигарет, еще немножко разговоров - и все?

- Именно.

- О чем же вы столько часов подряд беседовали с молодым человеком, которому позволялось целовать вас в щеку?

- О чем вообще люди разговаривают?

- Прошу отвечать прямо на вопрос.

- Обо всем сразу и ни о чем в частности.

- Поточнее, пожалуйста.

- О лошадях, кинофильмах, моих родных, его родных, театре... да я уж и не помню.

- Тщательно обходя любовную тему?

- Да.

- От начала до конца сугубо платонически?

- Увы, да.

- Оставьте, леди Корвен! Неужели вы надеетесь убедить нас, что этот молодой человек, который, как вы сами признали, влюблен в вас и который не виделся с вами почти три недели, ни разу за долгие часы не намекнул вам на свои чувства?

- Кажется, он раза два сказал, что любит меня, но вообще-то он идеально держал свое обещание.

- Какое?

- Не добиваться от меня любви. Любить - не преступление, а только несчастье.

- Вы говорите с таким чувством на основании личного опыта?

Клер промолчала.

- Вы серьезно заявляете, что не были влюблены раньше и не влюблены сейчас в этого молодого человека?

- Он мне очень нравится, но не в вашем смысле слова.

В Динни вспыхнула острая жалость к Тони Круму, который должен все это выслушивать. Щеки у нее запылали, ее синие глаза впились в судью. Тот как раз кончил записывать ответ Клер, и Динни вдруг заметила, что он зевает. Он зевнул по-старчески - так долго, что казалось, рот его никогда не закроется. Настроение девушки разом изменилось: она преисполнилась странного сострадания. Ему ведь тоже приходится целыми днями выслушивать нескончаемые нападки одной стороны на другую и смягчать их!

- Вы слышали, как сыскной агент показал здесь, что после вашего с соответчиком возвращения из ресторана у вас горел свет в верхней комнате. Что вы на это скажете?

- Видимо, так и было. Мы там сидели.

- Почему там, а не внизу?

- Потому что там теплей и уютней.

- Это ваша спальня?

- Нет, гостиная. Спальни у меня нет. Я сплю на кушетке.

- Понятно. Словом, вы пробыли там с соответчиком от начала двенадцатого почти до полуночи?

- Да.

- И вы не усматриваете в этом ничего плохого?

- Нет, не усматриваю, но это, разумеется, чрезвычайно неблагоразумно.

- То есть вы не поступили бы так, если бы знали, что за вами следят. Вы это имеете в виду?

- Да, конечно.

- Почему вы сняли именно эту квартиру?

- Из-за дешевизны.

- А ведь она неудобна, правда? Ни спальни, ни людской, ни швейцара?