Бет Хенли: Изобилие

ДЖЕК: А чтоб ты знала, у меня кой-чего заваривается; кой-чего затевается. Мне на все это наплевать.

МЭЙКОН: Тебе надо бы на солонину обратить внимание. В прошлом году мы выставили на продажу 1560 фунтов, по три с половиной цента за фунт.

ДЖЕК: Меня это не интересует. Я лучше на что-нибудь повыше поставлю. Всего хорошего, Мэри Кей.

МЭЙКОН: Что?

ДЖЕК: Мэри Кей. Это более симпатичное имя, чем Мэйкон. Тебе больше к лицу. Я тебя, наверное, так и буду звать.

МЭЙКОН: Что ты делаешь?

ДЖЕК: Ничего. Почему ты спрашиваешь?

МЭЙКОН: Передай Бесс, чтобы иглу, которую у меня брала, себе пока оставила. Мне она до понедельника не понадобится.

ДЖЕК: Угу.

МЭЙКОН: У нее тяжелое лето было, когда она ребеночка потеряла. Тебе нужно следить за нею хорошенько.

ДЖЕК: Это то, что мне нужно? Значит, это то, что мне нужно, Мари Кей?

МЭЙКОН: Меня не так зовут.

ДЖЕК: Для меня - так. (Уходит. Мэйкон на секунду задумывается, потом взбирается на валун и смотрит ему вслед в бинокль. Входит Уилл.)

УИЛЛ: Рысь высвободилась. Лапу себе отгрызла. Куда это ты смотришь?

Мэйкон быстро опускает бинокль.

МЗЙКОН: Коров проверяю. Смотрю, не отбилась ли какая.

УИЛЛ: Они обе там?

МЭЙКОН: Угу. Уилл.

УИЛЛ: Что?

МЭЙКОН: Я разрешила ему взять немного дров.

УИЛЛ: Ты что сделала?

МЭЙКОН: У них на растопку только зеленые веточки.

УИЛЛ: Мне это не нравится, Мэйкон. Этот человек ведь - бездельник, все задарма норовит. Не хочу я с ним ничего общего иметь.

МЭЙКОН: И все-таки я должна о Бесс позаботиться. Она мой друг.

УИЛЛ: Не понимаю я, что у вас с нею такое. Ничего в ней особенного нет. Просто безрадостная тварь Божья с опилками вместо мозгов.

МЭЙКОН: Не говори так.

УИЛЛ: Послушай, я заметил у нее сильные признаки психического расстройства, она нездорова. С нею не все ладно.

МЭЙКОН: Неужели у тебя во всей кровеносной системе нет ни капельки человеческой доброты? Она ведь только этим летом своего маленькего похоронила под опунцией, в ящике из-под мыла, а волки вырыли его себе на ужин.

УИЛЛ: Что ж, ей не улыбалось, это верно. И все же я не могу согласиться с ее странным и ужасным поведением. Как она одевает этого своего дикого щенка в коленкоровую шляпку и платком обвязывает; и сидит там на веранде, баюкая его, и разговаривает с ним, будто он человек.

МЭЙКОН: Люди странные вещи творят, чтобы пережить.

УИЛЛ: Так-то оно так. Но у каждого своя дорожка должна быть. Если они спотыкаются, то не тебе же их на себе тащить. (Мэйкон отварачивается от него и вглядывается через бинокль в даль.) Мне просто не нравится, когда меня эксплуатируют. Не люблю я эксплуатации. Люди сами должны зарабатывать то, что у них есть. (Пауза.) Как там коровы? Ты их видишь?

МЭЙКОН: Вижу.

УИЛЛ: Ладно там, что такое вязанка дров? В конце концов, у нас, кажется, дела и так ничего идут. В прошлом году продали 1560 фунтов солонины по три с половиной цента за фунт. В пятницу в город поеду, посмотрю, пришел уже с почтой тот медный чайник, что ты заказала из Сент-Луиса, или нет. В конца концов, это у них там бремя проблем. Если удача не улыбнется, этой зимы им не пережить. К Рождеству умрут от голода. Когда чайник пришлют, в хижине сразу лучше станет. Ты об этом ведь говорила. Ты сама сказала, что в ней станет повеселее.

Сцена 7

Рождество, несколько месяцев спустя. Ночь. Хижина Джека. Идет снег. Воет ветер. Джек сидит, уставившись в пространство. Бесс на полу, выбирает стебельки пшеницы из соломенного матраса.

БЕСС: Знаешь что, Джек? Джек, знаешь что? Я думаю, уже Рождество. Я об этом весь день думала.

ДЖЕК: Не знаю.

БЕСС: Я могла и ошибиться. Но я могла быть и права. Во всем этом матрасе пшеницы не так уж и много. И вспоминать об этом не стоило. А ты согласен, что сегодня может быть Рождество?

ДЖЕК: Где твоя собачонка?

БЕСС: Ну конечно, если б сегодня было Рождество, Мэйкон давно б уже тут была. Она собиралась нам роскошное угощение принести. Я этого так ждала. Может, ее ненастье отпугнуло. Вьюги. Слепящие вьюги - и сколько недель уже. Рождество к нам на порог не пускают. Джек, с собачкой что-то случилось.

ДЖЕК: Вот как?

БЕСС: Да, когда ты сегодня утром ходил нам чего-нибудь подстрелить.

ДЖЕК: Ага.

БЕСС: Пришел этот человек. Нищий какой-то, весь оборванный. В грязном тряпье. Милостыню просил. Еды, понимаешь?

ДЖЕК: У нас нет ничего.

БЕСС: Я ему так и сказала. Я послала его подальше. "У нас ничего нет," - сказала я. - "Мне надо будет перебрать весь матрас с постели, выбрать остатки пшеничных колосков, чтобы не умереть от голода. У меня нет лишней еды для какого-то неизвестного бродяги." Тогда он попросил у меня чашку теплой воды, но я сказала нет. Не потому, что у нас не было, а просто потому, что нечего ему у нас на участке околачиваться. Было в нем что-то такое. Лицо в грязи все. А рот как дыра. (О пшенице.) Этого на ужин не хватит - того, что я набрала.