Редьярд Киплинг - Ким

-- Но сахибы не знали, кто ты такой, святой человек.

-- Мы стоили друг друга. Невежество с Вожделением встречают на дороге Невежество с Вожделением и порождают Гнев. Удар был мне знамением, мне, который не лучше заблудившегося яка, знамением, указавшим, что место мое не здесь. Кто может доискаться причины какого-либо действия, тот стоит на полпути к освобождению! "Назад на тропинку,-- говорит Удар.-- Горы не для тебя. Не можешь ты стремиться к освобождению и одновременно предаваться радостям жизни".

-- И зачем только встретились мы с этим трижды проклятым русским?!

-- Сам владыка наш не может заставить Колесо покатиться вспять, но за одну заслугу, приобретенную мною, мне дано и другое знание.-- Он сунул руку за пазуху и вытащил изображение Колеса Жизни.-- Гляди! Я обдумал и это, когда размышлял. Почти все это разорвано идолопоклонниками, и целым остался лишь край не шире моего ногтя.

-- Вижу.

-- Столько, значит, я пробуду в этом теле. Я служил Колесу во все мои дни. Теперь Колесо служит мне. Если бы не заслуга, которую я приобрел, указав тебе Путь, мне предстояла бы новая жизнь, раньше чем я нашел бы мою Реку. Понятно ли тебе, чела?

Ким уставился на жестоко изуродованную хартию. Слева направо тянулся разрыв -- от Одиннадцатого Дома, где Желание порождает ребенка (как рисуют тибетцы), через мир человеческий и животный к Пятому Дому -- пустому Дому Чувств. На такую логику возразить было нечего.

-- Прежде чем наш владыка достиг просветления,-- лама благоговейно сложил хартию,-- он подвергся искушению. Я тоже подвергся искушению, но все это кончено. Стрела упала на Равнинах, а не на Горах. Что нам здесь делать?

-- Не подождать ли нам все-таки хакима?

-- Я знаю, как долго мне осталось жить в этом теле. Что может сделать хаким?

-- Но ты совсем болен и расстроен. Ты не в силах идти. -Как я могу быть болен, если вижу освобождение?--он, шатаясь, встал на ноги.

-- Тогда мне придется собрать пищу в деревне. О утомительная Дорога!-- Ким почувствовал, что и ему нужен отдых.

-- Это не противоречит уставу. Поедим и пойдем. Стрела упала на Равнинах... но я поддался Желанию. Собирайся, чела!

Ким обернулся к женщине в украшенном бирюзой головном уборе, которая от нечего делать бросала камешки в пропасть. Она ласково ему улыбнулась.

-- Я нашла твоего бабу, и он был как буйвол, заблудившийся в кукурузном поле,-- сопел и чихал от холода. А голоден он был так, что, позабыв о своем достоинстве, начал говорить мне любезности. У сахибов нет ничего.-- Она махнула раскрытой ладонью.-- У одного сильно болит живот. Твоя работа? Ким кивнул головой, и глаза его блеснули. -- Сначала я поговорила с бенгальцем, потом с людьми из соседней деревни. Сахибам дадут пищи, сколько им потребуется... и люди не спросят с них денег. Добычу всю уже разделили. Бабу говорит сахибам лживые речи. Почему он не уйдет от них?

-- Потому что у него большое доброе сердце.

-- Нет такого бенгальца, чье сердце было бы больше сухого грецкого ореха. Но не об этом речь... Теперь насчет грецких орехов. После услуги дается награда. Я говорю, что вся деревня твоя.

-- В том-то и горе,-- начал Ким.-- Вот сейчас только я обдумывал, как осуществить некоторые желания моего сердца, которые...-- но не стоит перечислять комплименты, подходящие для такого случая. Он глубоко вздохнул.-- Но мой учитель, побуждаемый видением...

-- Ха! Что могут видеть старые глаза, кроме полной чашки для сбора милостыни?

-- ...уходит из этой деревни назад, на Равнины.

-- Попроси его остаться.

Ким покачал головой.

-- Я знаю своего святого и ярость его, когда ему противоречат,-- ответил он выразительно.-- Его проклятия сотрясают горы.

-- Жаль, что они не спасли его от удара по голове. Я слышала, что ты именно тот человек с сердцем тигра, который отколотил сахиба. Дай ему еще немного отдохнуть. Останься!

-- Женщина гор,-- сказал Ким с суровостью, которой все же не удалось сделать жесткими черты его юного овального лица,-такие предметы слишком высоки для твоего понимания.

-- Боги да смилуются над нами! С каких это пор мужчины и женщины стали отличаться от мужчин и женщин?

-- Жрец всегда жрец. Он говорит, что пойдет сей же час. Я его чела и пойду с ним. Нам нужна пища на дорогу. Он почетный гость во всех деревнях, но,-- Ким улыбнулся мальчишеской улыбкой,-- пища здесь хорошая. Дай мне немного.

-- А что, если не дам? Я главная женщина этой деревни.

-- Тогда я прокляну тебя... чуть-чуть... не очень сильно, но так, что ты это запомнишь,-- он не мог не улыбнуться.