Редьярд Киплинг - Ким

-- Что я говорил, сэр!-- Бабу, казалось, заливался слезами.-- Сойдите сюда и помогите его воскресить! Все мы попали в беду, говорю вам.

Выстрелы прекратились. Послышались шаги спотыкающегося человека, и, ругаясь, Ким в сумраке поспешно поднялся на гору, как кошка... или туземец.

-- Они ранили тебя, чела?-- крикнул лама сверху.

-- Нет. А тебя?-- Ким юркнул в рощицу низкорослых пихт.

-- Я невредим. Уйдем отсюда. Мы пойдем с этими людьми в Шемлегх под Снегами.

-- Но не раньше, чем восстановим справедливость,-- крикнул чей-то голос.-- У меня ружья сахибов -- все четыре штуки. Давайте сойдем вниз.

-- Он ударил святого человека, мы видели это. Скот наш останется бесплодным, жены наши перестанут рожать! Снега обвалятся на нас, когда мы пойдем домой... И это вдобавок ко всем остальным бедам!..

Пихтовая рощица гудела от гвалта носильщиков, охваченных паникой и в ужасе своем способных на все. Человек из Ао-Чанга нетерпеливо постукивал по собачке ружья и уже собирался спускаться с горы.

-- Подожди немножко, святой человек, они не могут далеко уйти. Подожди, пока я не вернусь.

-- Потерпевший -- это я,-- сказал лама, прикладывая руку ко лбу.

-- Именно поэтому,-- прозвучал ответ.

-- Но если потерпевший пренебрежет оскорблением, ваши руки будут чисты. Больше того, послушанием вы приобретете заслугу.

-- Подожди, мы вместе пойдем в Шемлегх,-- настаивал тот. На одно лишь мгновение, как раз на то время, которое требуется, чтобы вложить патрон в магазин, лама заколебался. Потом он встал на ноги и коснулся пальцем плеча собеседника.

-- Ты слышал? Я говорю, что убийство не должно совершиться. Я, который был настоятелем Сач-Зена. Неужели ты собираешься возродиться в виде крысы или змеи, хоронящейся под навесом крыши, или червя в брюхе самого презренного животного? Неужели ты этого хочешь?..

Человек из Ао-Чанга упал на колени, ибо голос ламы гремел как тибетский ритуальный гонг.

-- Ай! Ай!-- закричал уроженец Спити.-- Не проклинай нас... не проклинай его. Ведь это он от усердия, святой человек! Положи ружье, дурак!

-- Гнев за гнев! Зло за зло! Убийства не будет. Пусть те, что бьют духовных лиц, познают следствия своих поступков. Справедливо и совершенно Колесо, и не отклоняется оно ни на один волос! Они много раз будут перерождаться в терзаниях!-Голова его упала на грудь и он всей тяжестью оперся на плечо Кима.

-- Я близко подошел к великому злу, чела,-- зашептал он в мертвой тишине, наступившей под соснами.-- У меня было искушение выпустить эту пулю и, поистине, в Тибете их постигла бы страшная и медленная смерть... Он ударил меня по лицу... по плоти моей.-- Он опустился на землю, тяжело дыша, и Ким слышал, как старое сердце его трепетало и замирало.

-- Неужели они его убили?-- проговорил человек из Ао-Чин-га, в то время как прочие стояли, онемев. Ким в смертельном страхе склонился над телом.

-- Нет,-- крикнул он страстно,-- это только приступ слабости.-- Тут он вспомнил, что он белый человек и может воспользоваться лагерным снаряжением белых людей.-- Откройте килты! У сахибов, наверное, есть лекарства.

-- Охо! Это лекарство я знаю,-- сказал со смехом человек из АоЧанга.-- Не мог я пять лет быть шикари Енклинга-сахиба и не знать этого лекарства. Я тоже пробовал его. Вот!

Он вытащил из-за пазухи бутылку дешевого виски, которое продается путешественникам в Лехе, и искусно влил несколько капель в рот ламы.

-- Я сделал то же самое, когда Енклинг-сахиб вывихнул себе ногу за Астором. Аха! Я уже заглянул в их корзины, но мы справедливо все поделим в Шемлегхе. Дай ему еще немного! Это хорошее лекарство. Пощупай! Теперь сердце бьется ровнее. Положи ему голову пониже и слегка разотри лекарством грудь. Никогда бы этого не случилось, если бы он спокойно подождал, пока я рассчитаюсь с сахибами. Но, быть может, сахибы погонятся за нами сюда? Тогда не грешно будет застрелить их из их же собственных ружей, а?

-- Один уже поплатился, должно быть,-- сквозь зубы произнес Ким.-- Я ударил его в пах, когда мы катились с горы. Если б я только убил его!

-- Хорошо храбриться, если живешь не в Рампуре,-- сказал один из тех, чья хижина стояла в нескольких милях от ветхого дворца раджи.-- Если среди сахибов про нас пойдет дурная слава, никто больше не будет нанимать нас в шикари.

-- О, но это не ангрези-сахибы, они не похожи на веселых людей вроде Фостама-сахиба или Енклинга-сахиба, они чужеземцы, они не могут говорить на ангрези, как сахибы.

Тут лама кашлянул и сел, ощупью отыскивая четки.