Том Стоппард - Аркадия

Ханна. Бернард! Ты соблазнил девочку?

Бернард. Соблазнишь ее, как же... Только повернешься - она уже на стремянке, под потолком библиотеки. В конце концов я сдался. Но между ног у нее я кое-что приметил... И тут же подумал о тебе. (Получает в ответ увесистую оплеуху, но остается невозмутим. Достает из кармана маленькую книжицу. Продолжает как ни в чем не бывало.) Издательство "Пикс". "Справочник путешественника". Джеймс Годольфин, 1832 год. К сожалению, без иллюстраций. (Открывает книгу на заложенной странице.) "Сидли-парк в Дербишире, собственность графа Крума..."

Ханна (в оцепенении). Мир катится в тартарары в тележке старьевщика...

Бернард. "... пятьсот акров, из коих сорок занято озером. Парк, созданный Брауном и Ноуксом, изобилует готическими прелестями: подвесными мостиками, гротами и т.п. В эрмитаже уже двадцать лет обитает безумный отшельник; общаетс он исключительно с черепахой по имени Плавт, которую неохотно, но все же дает погладить любопытствующим детям". (Протягивает ей книгу.) Черепашка. Редкое постоянство.

Ханна (берет книгу, но не сразу). Спасибо.

К двери подходит Валентайн.

Валентайн. Такси со станции у подъезда.

Бернард. А-а... Спасибо... Да, а у Павлини-то нашлось что-нибудь путное?

Ханна. Кое-что.

Бернард. Имя отшельника и его послужной список? (Берет листок с копией письма.) "Дорогой Теккерей..." Какой же я, оказывается, молодец. Угадал. (Кладет письмо обратно на стол.) Что ж, пожелай мне удачи... (Валентайну, неопределенно.) Прости за... ну, сам знаешь... (Ханне.) И за твою...

Валентайн. Брысь.

Бернард. Понял. (Уходит.)

Ханна. Не принимай близко к сердцу. Это же словоблудие. Сплошна риторика. В древности уроки риторики были вроде физкультуры. Истину отдавали на откуп философам, а остальных занимало только искусство болтовни. Бернард репетировал негодование - готовится выступать по телевизору.

Валентайн. А я не желаю служить боксерской грушей! (Рассматривает письмо.) Так что наш безумец?

Ханна (забирает у него письмо и читает вслух). "Свидетельство безумца должно послужить предупреждением против слепого следования французской моде... поскольку именно французский, точнее, офранцузившийся математик привел его к печальной уверенности в том, что впереди нас ждет мир без жизни и света... подобный деревянному очагу, который неизбежно поглотит себя и обратится в единую неразличимую золу. Мир утратит весь жар Земли..."

Валентайн (оживленно и заинтересованно). Так-так, интересно.

Ханна. "Он умер в возрасте сорока и семи лет, дряхлый, как Иов, сморщенный, как кочерыжка, сам - лучшее доказательство своих пророчеств. Но до последнего часа он трудился, пытаясь вернуть миру надежду посредством доброй старой английской алгебры".

Валентайн. Все?

Ханна (кивает). В этом есть какой-нибудь смысл?

Валентайн. В чем? Что все мы обречены? (Небрежно.) Вообще-то это второй закон термодинамики.

Ханна. И давно он известен?

Валентайн. Поэтам и безумцам - с незапамятных времен.

Ханна. А серьезно? Тогда о нем знали?

Валентайн. Нет.

Ханна. Это как-то связано... ну... с открытием Томасины?

Валентайн. Она ничего не открыла.

Ханна. А с записями в тетрадке?

Валентайн. Нет.

Ханна. Значит, совпадение?

Валентайн. Какое совпадение?

Ханна (читает). "Он умер в возрасте сорока и семи лет". Это случилось в 1834 году. Значит, родился он в 1787-м. Как и учитель. Он сам написал лорду Круму, когда нанимался на работу. "Год рождения - 1787". Отшельник родился в тот же год, что и Септимус Ходж.

Валентайн (помолчав). Эпидемия! Тебя что - Бернард в ногу укусил?

Ханна. Как ты не понимаешь? Я думала, мой отшельник - идеальный символ. Идиот в пейзаже. Но так еще лучше! Эпоха Просвещения изгнана в пустыню Романтизма! Гений Сидли-парка уходит жить в хижину отшельника.

Валентайн. Ты этого не знаешь.

Ханна. Знаю. Знаю. И где-нибудь наверняка есть подтверждение... Только бы найти.

Сцена шестая

Комната пуста.

Повтор: раннее утро - отдаленный выстрел - грай ворон.

В предрассветном полумраке комнаты появляется Джелаби со свечой. Выглядывает в окно. Что-то привлекает его внимание. Он возвращается к столу, ставит лампу и, открыв стеклянную дверь, выходит в сад.

Джелаби (снаружи). Господин Ходж!

Входит Септимус, следом Джелаби, который закрывает дверь в сад. Септимус в пальто.

Септимус. Спасибо, Джелаби. Я боялся, что все двери заперты и в дом не попасть. Который час?

Джелаби. Половина шестого.

Септимус. Н-да, и на моих то же самое. Удивительная, знаете ли, штука рассвет. Очень вдохновляет. Бодрит. (Вынимает из внутренних карманов пальто два пистолета и кладет их на стол.) Птички, рыбки, лягушки, кролики... (Вытаскивает из глубин пальто убитого кролика.) Красота. Жаль только, что рассвет всегда случается в такую рань. Я принес леди Томасине кролика. Возьмете?