Гай Орловский - Ее Высочество

В голосе звучала издевка, я насторожился.

– А что не так?

Второй, что точил топор, буркнул:

– Джака, чего зубы скалишь? Видно же, люди издалека… Уважаемые, впереди крепость Темная Гладь, что уже лет сто… нет, больше, служит тюрьмой для особо знатных… Говорят, там и свергнутые короли сидели. И принцы… Пока их не казнили или не удушивали, чтобы не кормить зазря.

Я видел, как встрепенулись Рундельштотт и Фицрой, только Понсоменер оставался безучастным.

– Ничего себе, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал предельно растерянно. – Нет, в таком месте что-то останавливаться не хочется… А каких-нибудь сел близко нет?

Телега уже проехала мимо, мужик с вожжами оглянулся и прокричал:

– Близко нету!.. Это специально, чтоб поменьше знали и говорили. Но если по левой тропке вон там, то к ночи как раз успеете к одной деревушке.

– Спасибо! – крикнул я вдогонку, а когда подъехала моя команда на измученных лошадях, я сказал почти бодро: – Нам почти повезло. Не обшаривали вокруг столицы все в радиусе сотни миль, а сразу к цели… У нас чутье!

Рундельштотт пробормотал:

– Только что не совсем… Мы ждем богатое и роскошное поместье? Загородный дворец?.. А мужик сказал насчет тюрьмы.

Фицрой возразил:

– Тюрьма для особо знатных, он сказал! Для свергнутых королей и принцев! Это значит дворец, еще какой дворец!

– Поехали, – велел я, пустил коня рысью, а потом перевел в нетерпении в галоп.

Деревья помчались навстречу, тут же исчезая за спиной, дорога петляла, начала уводить в сторону. Понсоменер вырвался вперед, чуя направление, далеко впереди так резко натянул повод, что конь встал на дыбы.

Фицрой хотел с разгона проскочить мимо, но Понсоменер ухватил за узду, остановил, а мы с Рундельштоттом придержали коней, Понсоменер зря не остановит, да еще так решительно.

– Дальше все открыто, – сказал Понсоменер.

– И что? – спросил Фицрой сварливо, но по привычке, понятно же, что нам лучше оставаться в незримости.

– Коней лучше оставить здесь, – сказал Понсоменер. – Я буду с ними, посторожу, а вы поднимитесь на вершину этого холма.

Мое сердце стукнуло тревожно, по телу прошла дрожь. Фицрой посерьезнел, покинул седло, а меч снял с крюка и повесил себе за спину.

Холм невысокий, лесистый, даже на вершине несколько дубов теснятся в борьбе за солнце. Я взбежал наверх первым, сердце стукнуло чаще.

За толстыми стволами открывается просторная долина, чудовищно огромная, а в самом центре грозно высится огромный мрачный замок-крепость. Среди дикой и нетронутой природы это единственное, что создано руками человека, если не считать довольно высокую, но полуразрушенную башню где-то в полумиле от замка.

Четыре этажа, из них два нижних без окон и дверей, только на третьем узкие щели бойниц вместо окон. Дверь, если это дверь, на третьем этаже, выходит просто в пустоту.

Фицрой сообразил раньше, или же сталкивался с подобным, сказал с уважением с голосе:

– Да, это не совсем загородный дворец.

Я всмотрелся, спросил:

– А где ворота?.. С той стороны?.. Но тропка вроде бы с этой. И прямо в стену.

– Тюрьма для самых опасных, – сказал Фицрой. – Еще не понял?.. Дикий человек… Подъезжаешь, сверху спускают лестницу, а то и вовсе сбрасывают веревочную. Поднимают вон через то окно на третьем этаже, видишь, какое широкое? Можно сказать, дверь. Там внутри на третьем этаже в середине пола люк. Связанных преступников опускают на веревке на пол первого этажа, а оттуда уже не убежишь. И стены не прогрызть, даже стенобитный таран все рога сломает.

Я зябко передернул плечами.

– Надеюсь, принцессу они не на веревке.

Он засмеялся:

– Тюрьму строили не для принцессы! Это была когда-то крепость на самой опасной дороге, Рундельштотт подтвердит, он все знает. Потом, когда Уламрия расширилась, это место потеряло свое значение передового форпоста, правда, мастер? Жить в ней неудобно, но у хозяйственного короля ничто не пропадает, прапрадед местного короля приспособил под тюрьму для особо опасных государственных преступников знатного и знатнейшего происхождения. Мужик не зря сказал, там держали и свергнутых королей!

Я смотрел в изумлении.

– Откуда знаешь?

Рундельштотт подтвердил:

– Верно, так было. Возможно, твой друг не только по бабам?

– Догадываюсь, – согласился я. – Темная лошадка. То ли глубоко законспирированный агент иностранного влияния, то ли вообще не человек, а непонятное что-то.

Фицрой сказал обидчиво: