Андрей Посняков - Вандал (сборник)

– Счас! – Вальдшнеп лихо растолкал мальчишек и вдруг, изменившись с лице, схватился за пояс… которого, собственно, уже и не было! Только краешек мелькнул в руках одного из бросившихся врассыпную подростков!

– Ах ты ж, сволочуга! – Надо сказать, среагировал тракторист быстро, рванул вперед с высокого старта. – Держи вора, держи!!!

Мальчишка, конечно, убежал бы, если бы не споткнулся. Не повезло – завалился наземь, под ноги шарахнувшимся по сторонам прохожим, на какую-то секунду замешкался, а тут и Весников подоспел, ухватил, вздернул на ноги и, с торжествующим матерком – по морде!

– На, гад! На!

Воренок закричал, заплакал, безуспешно пытаясь вырваться из цепких весниковских рук. Ну, да не на того напал, не тут-то было!

– Пусти-и-и-и, господин, пусти-и-и-и… Больно-о-о-о-о!

А Вальдшнеп все бил и бил, давая выход извечной ярости обокраденного к вору, бил, не обращая внимания на крик жертвы и разлетавшиеся вокруг кровавые сопли:

– Вот тебе, гаденыш! Вот тебе! Теперь будешь знать.

– Николай, у тебя что украли-то? – подойдя ближе, лениво осведомился молодой человек.

– Да пояс… – Тракторист снова замахнулся, но Саша перехватил его руку. – Ты пояс-то свой подбери, а то ведь приберут быстро. Не этот, так другие.

– И правда… – Вальдшнеп ошарашенно хлопнул глазами. – Только ты этого…

– Подержу, подержу…

Весников тут же бросился на колени, потянулся, выхватывая пояс буквально из-под чьих-то ног.

А незадачливый воришка все ныл, хлюпал носом, размазывая по разбитым губам кровь. Было ему на вид лет двенадцать или чуть больше – худой, бронзовый от загара, странно светлоглазый, со спутанными соломенно-желтыми волосами. Впрочем, ничего странного – продукт любви какого-нибудь вандала и местной девчонки.

– Тебя как зовут, парень?

– Мартин…

Скорее, он произнес «Мартын», на местный манер.

– Ну, Мартын, беги, пока совсем не убили.

Подростка не надо было долго упрашивать – едва Саша выпустил его руку…

– Эй, эй! Держи, держи! – повязав, наконец, пояс, запоздало закричал Весников, да понял, что уже бесполезно, и махнул рукой. – Эх, упустили.

– А зачем он тебе? – Саша неприязненно покосился на окровавленные кулаки напарника. – Убивать собрался?

– А и надо бы убить, мхх! Ненавижу!

Александр махнул рукой – пошли, мол, скорее, нечего тут. А сам про себя усмехнулся: ну, кто бы говорил про воровство-то? Это бывший-то тракторист, в свое время тянувший из родного совхоза все, что плохо лежало, по принципу – «Ты здесь хозяин, а не гость, тащи с работы даже гвоздь»! И чего он так за пояс взъелся? Подумаешь, пояс… самый дешевый, матерчатый… Вот, блин, тряпочная душа!

Доходный дом Деция Сальвиана располагался на неширокой уютной улице, прямой, как стрела, и представлял собой обычную пятиэтажку в старом римском стиле. Первый этаж занимала харчевня и лавки, остальные – сдавались. Апартаменты на втором и третьем этажах считались шикарными, их обычно занимали люди не бедные – задержавшиеся на зимний сезон купцы, провинциальные чиновники, выбравшиеся в город развеяться владельцы пригородных вилл и прочие подобные им достойнейшие господа, от которых, впрочем, Сальвиан имел не такой уж и большой доход – не в силу низкой квартплаты, а исключительно из-за небольшого количества постояльцев такого класса. Зато во множестве было других – обитателей жутких каморок четвертого и пятого этажей, настолько убогих – Достоевский отдыхает! – что можно было только диву даваться. Вот уж поистине эти жилые шкафы душу и ум теснят!

– Ну, ничего же себе, вот это я понимаю – гостиница! – У Весникова предоставленные домовладельцем апартаменты вызвали искреннее восхищение.

Еще бы: обитая темно-зеленой, с золотым узором тканью гостиная и три шикарные спальни с толстыми портьерами и золочеными светильниками, стоявшими по обеим сторонам кроватей. Вслед за гостиной шла небольшая комнатка-умывальня, с медным, до блеска начищенным кувшином-рукомойником и большим зеркалом из полированного серебра.

– Здесь вот, за дверцей – еще одна лестница, черная, – охотно показывал бритоголовый Кальваш. – Ведет во двор. Уборная – здесь же, на этаже, под парадной лестницей, внизу – харчевня, арендатор, зовут его Малахия, он же и мажордом. За жилье можете не платить, за еду – тоже; хозяин, да продлит Господь его жизнь, просто снизит арендную плату.

– А что за лавки внизу? – выглянув в окно, поинтересовался Нгоно.

– Булочник, зеленщик, мясник, – перечислил Кальваш. – Еще две – пустуют, вот в них-то господин и думает устроить мастерскую.