Андрей Посняков - Вандал (сборник)

– Поздно!

Резко обернувшись, молодой человек увидел бегущих к ним воинов, у одного в руках было короткое копье, другой воинственно размахивал окровавленной секирой.

– Мои! Мои! – наперебой кричали варвары. – Это мои рабы!

– Нет, мои! Клянусь Воданом, я буду за них биться!

– А, может, лучше мы кинем в кости? Кто выиграет, тому и…

– А может, я лучше дам вам в морды обоим?! – ошарашил бегущих Саша. И тут же, пока те не опомнились, заехал в челюсть ближайшему – тому, что с секирой. Кстати, не так уж грозно они и выглядели – так, просто худющие, молодые, лет по двадцати, парни.

Тот, кому так здорово приложилось, с воплем полетел наземь, секиру же ловко подхватил Александр и, не давая опомниться, коршуном набросился на второго, враз выбив копье.

Этот второй, конечно, пытался сопротивляться – как-то копьецо перехватывал, даже сделал выпад… один. Больше просто не успел, ему ли справиться с каскадером? Можно сказать – с профессионалом.

Выпад… Удар! Отбив… И вот уже сломанное в древке копье полетело в сторону.

Победитель же картинно оперся на секиру: в джинсах, в заляпанных грязью кроссовках. Посмотрел на варваров, ухмыльнулся:

– Так-то вы встречаете друзей, парни! Посмотрим, что вам скажет Хенгист?!

– Ты знаешь нашего вождя?! – варвары удивленно переглянулись. – И говоришь ты понятно… хотя и смешно. А-а-а! Ты, видно, был здесь в плену! Кто ж ты, о, славный витязь?

«Славный витязь» горделиво тряхнул головой:

– Мои славные предки известны от самих Инглингов… Сам же я – Александр, Александр Рус из древнего рода Силингов!

– Силинги! Так вот ты кто! А я думал, они все погибли в далекой Африке!

– Как видишь, не все!

– Так пойдем же, скорее, с нами, брат! Иначе нам совсем не достанется добычи!

– Добычи? А как же сопротивление? Уж я б тут кой-кому пощипал перья.

– Какое сопротивление, брат? – парни довольно переглянулись. – Здесь некому больше сопротивляться! Идем же с нами… Только это… Секиру верни. Не моя это – брата. Еще осерчает.

– На! – жестом доброй воли Александр протянул секиру, в любой момент готовый разрубить ею череп варвара.

Но нет, обошлось.

Ласково, словно ребенка, погладив секиру по лезвию, парень улыбнулся:

– Я – Фредегар, сын славного Варимберта сына Хидебольда, сына… Друзья называют меня – Зоркий Глаз. Это правда, клянусь всеми богами, глаз у меня действительно зоркий.

Варвар приосанился – худой, патлатый, он сильно напоминал какого-нибудь панк-рокера, истощенного наркотиками и пьянством. Приятель его – чуть поплотнее, – но тоже такой же лохматый, назвался Рутбальдом Яйцом.

– Яйцо – это потому что он здорово лазит по скалам за птичьими яйцами, – с явной гордостью за друга пояснил Фредегар. – Он ловок, как сто болотных троллей! Ой… что-то мы заболтались, идем же, славный Александр, идем!

– Этот парень – со мной, – Саша кивнул на притихшего Агуция. – Попрошу его не трогать.

– Как скажешь, брат, как скажешь!

К церкви они не пошли, да Саша туда и не рвался, думал – как бы отвязаться от навязчивых новых знакомцев да унести поскорей ноги. А парни – Фредегар Зоркий Глаз и Рутбальд Яйцо – явно хотели пошарить по уцелевшим хижинам – нашлись еще и такие, в том числе – и дом Агуция, точнее сказать – его матушки вдовицы Августины. К которой, несмотря ни на что, Александр до сих пор испытывал нечто вроде привязанности. В конце концов, ничего особенно плохого она ему сделать не успела, не успела, несмотря на все свои кровожадные намерения. Зато сколько… ммм… хорошего… сделала… и не далее, как вчера… то есть – сегодня ночью.

– Вы идите во-он к тому дому, где сад, – указал молодой человек. – А я тут кое с кем посчитаюсь.

– Договорились! – парни явно обрадовались – указанный дом выглядел куда как богаче вдовушкиной хижины.

Впрочем, и оттуда уже раздавались вопли.

Почесав затылок, Александр заглянул за ограду… и тут же отпрянул. Прямо во дворе, на вытащенной из дома скамейке, лицом вниз была привязана Августина. Обнаженная спина ее была покрыта кровавыми рубцами, источник которых – изрядных размеров кнут – трепетал в руках дюжего молодца с собранными в две косы волосами и бритым лицом эсэсовского унтершарфюрера. По крайней мере, челюсть у него была именно такая – квадратная. Кстати – украшенная кровавыми шрамами… по всей видлимости – от женских ногтей. На редкость отталкивающий тип. Да и звали его, как выяснилось, вполне подходяще.

– Клянусь, никто не сделает лучше Кровавого орла, чем Оффа Лошадиная Челюсть!