Игорь Леденёв - ТАЙНА ЗОЛОТОГО ОРЛА

Ребята начали медленно подниматься ухабистым шляхом. Кругом огромное множество развесистых лип, сонно шелестящих и благоухающих. Это, наверное, и есть неповторимый аромат Полтавы. Одинокие домики, как альпинисты, цепко схватились за массивную гору. Справа, на террасе – двухэтажное здание старой больницы, снесённое в девяностые годы двадцатого века. Ещё двадцать метров, и впереди открылись отточенные кресты Сретинского собора с колокольней-иглой, разрушенного в тридцатые годы двадцатого века коммунистами.

Перед самым подъёмом, Панянка расширялась, а срезы горы круто расходились в стороны, так что создалось впечатление, что поднимаешься внутри огромной чаши с выпуклыми, травянистыми боками, а собор, путеводной звездой поблескивает за её изломанными краями. Дима дёрнул Андрюшу за руку и показал на собор. Тот понимающе кивнул. Храм поражал строгой красотой – настоящий бриллиант в архитектурной короне Полтавы.

Поднявшись по Панянке, ребята очутились на Дворянской улице, только в наше время она, почему-то, зовётся улицей Парижской коммуны. Слева, на самом краю горы, мощным исполином высочит старинная, водонапорная башня, с узкими окошками-бойницами и плоской крышей, словно могучий богатырь в приплюснутом, остроконечном шлеме. Правее – торговая площадь (Старый базар). Территория рынка огорожена покосившимся деревянным забором. За оградой угадываются приземистые деревянные строения. На ночь, все ворота заперты. С рынка бодро воняет гнилыми овощами и нечистотами. Не верится, что через сто лет тут будет чудесный «Солнечный парк» с цветными клумбами и аккуратными дорожками, шарообразными фонарями, потешными скульптурами животных, круглым фонтаном и прекрасной детской площадкой с качелями.

Решили не идти вдоль рынка – там может быть полиция. Безопасней пройти один квартал по Дворянской и за Спасской церковью повернуть на Октябрьскую. Подходя к Спасской церкви, обратили внимание на скромный домик, где в 1896 году останавливалась Н.К. Крупская.

– Ты не чувствуешь себя подпольщиком? Самое время! – весело шепнул Дима.

– Ага. Ещё как чувствую. Сейчас отсюда выйдет Надежда Константиновна и даст нам по «Искре».

– В каждый глаз по многу искр.

Ребята тихо засмеялись.

Памятник на месте отдыха Петра i такой же безмятежный, как и в двадцать первом веке. Остроконечный шлем грациозно покоится на горизонтальном щите, под которым отдыхает широкий меч, а у основания постамента – так же спит уставший лев, сложив огромную голову на могучие лапы.

Толстая шапка белостенной Спасской церкви выразительно замкнула квартал. Церковь встретила ребят, как старая знакомая. Друзья переглянулись и улыбнулись. У архитектурных строений, как и у людей, своя судьба. Низкорослой, пухленькой Спасской церкви, словно добродушной хозяюшке, сильно повезло. Её не разрушили ни шведы, ни фашисты, ни коммунисты – какая была, такая и стоит доныне. А колоколенке не посчастливилось дожить до наших дней. Словно худой муж при толстой жене, стояла колокольня рядом, повторяя и формой купола, и рельефом стен свою суженую, но не сохранилась – разрушили в тридцатые годы. Правда, в начале двадцать первого века восстановили, только намного ниже и другой архитектуры. Наверное, денег пожалели. Так и стоят сейчас, как не родные.

За худенькой колоколенкой, через дорогу, заслоняя небо, возвышается Воскресенский собор – пять огромных куполов в роскошной архитектурной огранке шпагами-шпилями пронзили звёздное небо. Храм стоит практически на краю горы, за ним – Мазуривский яр [14] Мазуривский яр – овраг, расположенный между Белой беседкой и Подолом. . Собор хорошо виден из многих точек города. Благодаря местоположению и выразительному силуэту, Воскресенский собор является одной из главных доминант Полтавы. Его разрушили в 1936 году.

Вот и Октябрьская – тёмная, неровная брусчатка во всю ширину улицы. В свете луны, плохо отшлифованные камни сильно напоминают дорогу из змеиных голов в туннеле. Дима заколебался, прежде чем ступить на брусчатку, а Андрюша улыбнулся краешками губ, и, смело, шагнул. Камни приглушённо зацокали под каблуками. Томин устало побрёл вслед за товарищем.

Ребята зашагали посредине улицы. Убаюканные ночью, спали знакомые и незнакомые дома. Сонно шелестели роскошные липы. Вот уже и Успенский собор со своим телохранителем – колокольней вырисовался вдали.

Вдруг, словно из-под земли, перед товарищами возник жандарм. Почти два метра ростом, широкий в плечах, с каменным лицом. На боку в коричневой кобуре угадывалось чёрное дуло пистолета. Страж порядка не оставлял никаких шансов уйти. При виде голых по пояс ребят, в джинсах, да ещё и поздно ночью, пушистые брови жандарма быстро поползли вверх, а мышиные глазки сделались от удивления, как два червонца.