Александр Санфиров - Начало звёздного пути

Еще два часа ротмистр опрашивал немногих очевидцев, из которых только Николка мог сказать что-то конкретное.

Когда жандарм, опросив присутствующих и записав их рассказы, собирался прощаться, в комнату ворвался один из отправленных за трактирщиком жандармов.

– Ваше сиятельство, разрешите, к их благородию обратиться? – спросил он, задыхаясь, разрешения у князя.

Князь кивнул головой.

– Ваше благородие, незадача получилась. Когда мы к трактиру подъехали, там народ собрался. В самом трактире крик стоит, плач. Мы зашли, а там трактирщик за столом сидит и нож у него в спине финский. Ну, пока опрашивали всех, задержались немного.

Лицо ротмистра покраснело, он кинул смущенный взгляд на князя. Но тот был далек от мысли высказать ему все, что думает по этому поводу. Он просто винил себя, что не дал подробных инструкций своему слуге, и тот, скорее всего, чего-то напутал.

– Спасибо, ротмистр, за усердие, – сказал он на прощание, – надеюсь, нас известят о результатах расследования.

Жандарм в ответ попросил князя пока не покидать Петербург, потому что у них могут возникнуть еще вопросы к его сыну.

Когда, наконец, всё успокоилось, князь вместе с сыном прошел в свой кабинет и уселся в большое кресло, поближе к печке. Николка устроился на софе и ждал, что скажет отец.

– Да, сынок, ты меня сегодня удивил так удивил. Пойми правильно, Николенька, мне сейчас не удивительно, что ты со злодеями справился, знаю уже хорошо твою силу безмерную и ловкость. Но ты людей без сомнения жизни лишил, вот что меня тревожит. Скажи, разве нельзя было их не убивать, а просто повязать?

– Отец, понимаешь, когда я их речь услышал, что они тебя убить хотят, на меня как затмение какое нашло. Я вот сейчас ротмистру все излагал, как было, а ведь большую часть домысливал просто. Не помню некоторые моменты. Вот когда атамана сознания лишал, в голове прояснело слегка. А этот Ярема… Он услышал шум, прибежал и с ножом на меня бросился, тут я снова как бы не в сознании побывал.

Князь задумался.

– Слыхал я предание одно, что в роду нашем берсеркер был в старинные времена. А берсеркеры это люди, которые в сражении себя не помнят, но бьются хорошо.

Я, правда, у себя такого не припомню, всегда в битве хладнокровен был, ну если только по молодости, вот как ты, к примеру. Может, тебе эта ярость от предков наших пришла. Но мне кажется, не дело так себя вести. Надо, Николенька, избавлялся от такого запала, думаю, что придется тебе научиться сдерживать себя.

– Хорошо, отец, но у меня первый раз так случилось, а ведь чтобы бороться с этим состоянием, надо, получается, сначала испугаться за жизнь дорогого тебе человека, – ответил, подумав, Николка.

Князь ничего не сказал, но слова, сказанные совершенно без задней мысли, про дорогого человека принял к сведению. По его груди разлилось никогда до этого не испытанное чувство, и, поняв, что сейчас заплачет, сказал:

– Николенька, принеси мне, пожалуйста, стакан воды, а то слуги все уборкой заняты.

Пока Николка бегал за водой, он вытирал платком покрасневшие глаза и шептал:

– Господи! Сделай так, чтобы мой сын не погиб, чтобы мне не пришлось хоронить и его. Еще одних похорон я не переживу.

Несколькими днями позже этих событий его высокопревосходительство граф Бенкендорф, как обычно, прибыл на доклад к императору.

Он доложил ему все основные дела, по которым работала сейчас его канцелярия, и во время доклада обнаружил, что его императорское величество слушает его вполуха, что бывало крайне редко. Растерявшись, он даже остановился и с удивлением глянул на Николая Павловича. Тот правильно понял заминку графа и, слегка смутившись, сказал:

– Э-э-э, Александр Христофорович, простите, я был невнимателен, просто все жду, когда вы мне сообщите о недавнем совершенно ужасном событии, которое произошло в центре Петербурга. Моя семья также очень интересуется этим случаем.

Молодой человек, который недавно был у меня на аудиенции, в одиночку убивает трех опасных преступников.

– Всемилостивейший государь, сразу скажу, что, по известным вам обстоятельствам, я взял это дело под личный контроль, но, к сожалению, пока расследование этого прискорбного инцидента ни к каким результатам не привело. Совершенно непонятна цель убийства Шеховских. Они абсолютно никому не мешали, других претендентов на наследство нет, князь также отрицает наличие у него врагов, которые могли бы пойти на такое преступление. Но вот сегодня одному из моих следователей пришла в голову интересная идея, во время бесед он узнал, что у Николая Андреевича Шеховского абсолютная память, и тогда он попросил его вспомнить все возможные моменты, когда на них мог кто-то обидеться. И вы представляете, тот действительно вспомнил, что когда они ехали в Петербург, у них была ссора с одним дворянином на почтовой станции. Это был, с его слов, некий надворный советник Сидоров. Буквально перед визитом к вам мне доложили, что надворный советник с такой фамилией действительно существует и служит в департаменте внешних сношений МИДа.