Александр Бромов - Начало пути

Избитое тело нещадно болело и требовало отдыха. Но до ближайшей цели, которое он наметил — старого засохшего дерева — надо было еще дойти, а сил уже не было. Но как-то же переставлялись эти неподъемные дурацкие ноги? Ласайента не задумывался над этим. Зачем? Он просто равнодушно шел, загребая этими чертовыми непослушными ногами по этой разбитой чертовой дороге к этому корявому чертовому дереву. Возле него можно попробовать сесть и отдохнуть хотя бы чуть-чуть, а еще лучше уснуть, отлежаться, и плевать на возможную погоню. За убийство охранников отец его по головке точно не погладит, даром, что любимый сын. Или любимая дочь. Это с какой стороны теперь посмотреть. Почему эта чертова дорога качается, или это ветер тут такой?

Ласайента даже не попытался обойти большой камень, стоящий прямо посреди пути. Откуда он тут появился, принц не заметил, пока чуть не уперся в него носом в буквальном смысле слова. Простая мысль осмотреться в голову не пришла. Вместо этого Его Высочество равнодушно стал ждать, когда валун уйдет с дороги. Почему он решил, что тот должен уйти, Ласайента тоже не задумался. Решил и все. Камень забренчал и заржал. Звуки были какие-то ватные, невнятные, доносящиеся издалека сквозь густой плотный туман. Булыжник, а ржет, как лошадь. Стало смешно, но смеяться было больно.

Шали разбудил Сантилли на рассвете, с силой похлопав его по щеке. Можно было потрясти за плечи, но они уже были заняты двумя очаровательными лохматыми головками. Молодой герцог недовольно что-то промычал во сне, попытался отмахнуться и перевернуться на бок. Девушки, обнимающие его с боков, сонно заворочались. Но граф безжалостно вернул его в исходное положение. Сантилли попытался открыть глаза и сфокусировать взгляд, вроде получилось.

— Местные видели похожего на принца парня где-то возле горелого леса, — сообщил друг.

Герцог не сразу сообразил про кого идет речь и почему его выдирают из объятий теплой постели в такую рань. И не только постели. И что? Не ангел же он, в конце концов!

— А точнее? — глаза упорно закрывались и Санти помассажировал их пальцами.

Бесполезно, ничего не помогло. Спать все равно хотелось зверски.

— Крестьяне толком не разглядели, побоялись. Сам знаешь, они обходят это место десятой дорогой. Встречать будешь или нам одним съездить?

Послав Шали по знакомому тому маршруту (К дьяволу. А вы что подумали?), Сантилли полежал еще минуту. И плевать, что друг граф, бывший наставник и старше в два раза. Недавняя война сравняла возраст и титулы. Она всех сравняла, особенно в смерти. Герцог бесцеремонно стряхнул с себя спящих девушек (они недовольно что-то забормотали, устраиваясь удобнее, но не проснулись) и, все еще не открывая глаз, кое-как выполз на край кровати, сел и принялся нашаривать разбросанную по полу одежду (тут главное не перепутать!).

Кое-как разобрался что, чье и где, попросту отбрасывая ненужные вещи в сторону. Одевался он почти на ощупь, глаза по-прежнему упорно не хотели открываться. Да, перебрал вчера слегка. С кем не бывает? Так, кажется, ничего не забыл и чужое не прихватил. Свое забрал и ладно. Машинально на ходу сгреб потрепанную кожаную куртку в металлических заклепках и заспинную перевязь с мечами, лежащие на столе.

Ругая про себя хмурое раннее утро, невыспавшийся герцог, вывалился из комнаты в коридор и уперся взглядом в графа Орси, прислонившегося спиной к стене коридора напротив двери. Тот понимающе — сочувственно усмехнулся.

— Смертник, — угрюмо прокомментировал Сантилли, посмотрев на него исподлобья.

Шали коротко расхохотался, показав белоснежные клыки. Все так же улыбаясь, он склонил голову в знак почтения, блеснув смеющимися черными глазами. Его Светлость скривился, но ничего больше не сказав, бросил в него куртку. Тот ловко поймал ее, прижал локтем. Герцог развернулся и быстро пошел во двор, на ходу стараясь одеть и застегнуть перевязь. Получилось не сразу. Граф, молча, скалил зубы сзади, но помощь не предлагал.

Громко стуча каблуками по деревянной лестнице, Санти скатился вниз. На ходу сначала выдернул волосы из-за перевязи, затем распустил их, встряхнув головой, и снова руками собрал в хвост, защелкнув зажим. Он нисколько не сомневался, что Гром уже оседлан и кто-нибудь ждет его во дворе трактира с завтраком: чем-нибудь вроде куска хлеба, прикрытым сверху колбасой и сыром. Забота какая! Лучше бы обратно в кроватку отнесли, исполнительные вы мои. Но собственный приказ отменять было как-то несерьезно. Да, не подумал, ты, Ваша Светлость… Голова упорно не хотела начинать работать. Голова, да и все тело хотело баиньки, хотя, теперь можно и не только баиньки…