Александр Санфиров - Начало звёздного пути

Слезу у девушки мгновенно высохли, и, выскочив из-за стола, она обняла отца за шею.

– Спасибо, папенька, я знала, что ты у меня самый лучший, – радостно зачирикала Катенька.

Мадам Боже сделала строгое лицо.

– Кати, девушке вашего возраста не к лицу так выказывать эмоции, немедленно прекратите.

– Да-да, – прохрипел полузадушенный папенька, – пожалуйста, отпусти, а то, действительно, задушишь.

Катя разомкнула объятья и почти побежала к себе.

– Начну собирать вещи, – крикнула она у дверей, – мне надо пересмотреть все платья.

Илья Игнатьевич и мадам Боже, оставшись вдвоем за столом, посмотрели друг на друга. При этом мадам сделала строгую мину на лице, а Вершинин только развел руками.

В отличие от князя и его сына, сборы у Вершинина проходили долго и мучительно, потому что он собрался в Петербург основательно, большим поездом и притом с дочерью и ее служанками. Сам же Илья Игнатьевич находился в тягостных раздумьях и сомнениях – брать ему с собой Феклу или нет. Однако та сама проявила инициативу, и после двух удивительных ночей Вершинин решил, что без своей любовницы он никуда не поедет, а если его дом не будут посещать некоторые знакомые и незнакомые, то тем хуже для них.

И вот, наконец, в первых числах декабря санный поезд тронулся в путь. Илья Игнатьевич не без оснований надеялся, что к сочельнику они все же доберутся до столицы. Путешествие их протекало без приключений. В двух отапливаемых кибитках было тепло и уютно. На привалах многочисленная дворня быстро готовила ужин и укрытия для сна. Распрягали лошадей, и те стояли, уткнув морды в кули с овсом. Пока не выехали из своей губернии, Вершинин все время боролся с соблазном заехать к кому-нибудь из знакомых и хорошенько погулять, но, глянув на Катеньку, отказывался от такого намерения.

И при таком спором движении к сочельнику они въехали в большой каменный город. Большая часть дворовых людей никогда здесь не бывали и ехали по улицам, полным людей и саней, разинув рот, стараясь быть поближе к барину, чтобы ненароком не попасть в какую историю. Катя тоже смотрела затаив дыхание на окружающее, ей все было ужасно интересно. Добравшись до центра города, передние сани с помещиком въехали через ворота во внутренний двор трехэтажного каменного дома. А вскоре там уже стояли все сани и кибитки, заняв почти все пространство двора. Стоял дикий крик и суматоха. Но в эту суматоху выбралась из кибитки Фекла, и буквально за несколько минут наступила тишина, в которой был слышен только ее командный голос. Дворник с окладистой бородой, низко кланяясь, открыл задние двери, туда челядь начала заносить все, что было привезено с собой. В это время во дворе появился здоровый купчина и гулким басом стал приветствовать Вершинина.

– Рад, рад, видеть вас, ваше благородие, уж мы так ждали, так ждали. Комнаты давно готовы, ждут вас. А сейчас не изволите пройти в мои апартаменты, так сказать, передохнуть, пока у вас печи протопят, мы посидим, поговорим, да и дела надо бы обсудить наши? – закончил он вопросительно.

Вершинин согласно кивнул головой. С Порфирием Ивановичем Журавлевым – купцом первой гильдии, его связывали давние деловые отношения, этот купец уже давно оптом закупал все его зерно, и практически все оно уходило в Англию. Именно поэтому Илья Игнатьевич свысока смотрел на своих незадачливых соседей, которые, выжимая последнее из своих нищих крепостных, не имели наличных денег, потому как их не было и у крестьян. Этот дом в Петербурге был построен им на паях с Журавлевым, и сейчас полдома занимал сам купец, а полдома были владениями Вершинина, что для провинциального помещика в Петербурге было очень большой редкостью. Конечно, то, что дворянин якшается с купцом, не очень одобрялось в свете, но Илья Игнатьевич, как практичный человек, положил на это мнение кое-что с прибором.

И, надо прямо сказать, он явно лукавил, когда представил перед Катенькой, что поездка эта предпринята исключительно ради нее. Как бы не так, ему самому надо было обсудить денежные вопросы со своим партнером.

Они вышли из двора-колодца и зашли в парадный подъезд дома, его стены были украшены в стиле ампир с множеством грубо сделанных статуй, раскрашенных под золото. Вершинин поморщился, глядя на эту безвкусицу, зато Катенька, не видевшая ранее ничего подобного смотрела вокруг раскрыв рот.

«Ничего, – думал про себя Илья Игнатьевич, – обтешется Порфирий, к большим деньгам привыкнет и обстановку начнет менять».