Александр Санфиров - Начало звёздного пути

– Благодарю вас, Михаил, можете быть свободны, – сказал Бенкендорф и, взглянув в последний раз в окно, уселся за стол и начал просматривать конверты. Он рассеянно перекладывал их из стопки в стопку, как вдруг его внимание привлекло одно из писем.

«Хм, неужели Андрей решил напомнить о себе, – подумал он с легким недоумением. – Ведь почти десять лет не писал, и вот вдруг вспомнил».

Он осторожно разрезал конверт и развернул лист бумаги, на котором четким кружевным почерком было написано:

Ваше сиятельство, Александр Христофорович, обращаюсь к вам с настоятельной просьбой, прошу поспособствовать мне в получении аудиенции у его императорского величества Николая Павловича.

Дорогой друг Саша! Прибегаю к твоей помощи, как последней надежде. Надеюсь, что в память о нашей боевой дружбе, ты сможешь мне помочь.

Бенкендорф внимательно прочитал все до последней строчки. Посидел, кое-что соображая, затем вновь начал изучать письмо, по ходу делая некоторые выписки.

Затем посмотрел на свой ежедневник, хотя он и без него знал дни и часы, когда должен был докладывать императору.

Немного погодя он вышел в приемную, где сидел адъютант.

– Михаил, будьте любезны, пусть мне составят небольшую справку по князю Шеховскому Андрею Григорьевичу. Ну, как обычно, где служил, звания, чем отличился, награды и прочее. Мне эта справка необходима к четвергу.

– Будет исполнено, ваше высокопревосходительство, – ответил поручик, поедая глазами начальство.

Через два дня Александр Христофорович прибыл на доклад в Зимний дворец. Его императорское величество был в неплохом настроении. У него сегодня прошли рези в животе, беспокоившие почти целую неделю. И поэтому начальника III отделения своей канцелярии, пришедшего на доклад, он встретил улыбкой.

– Как поживаете, Александр Христофорович, чем сегодня обрадуете?

Памятуя о своей нужде, Бенкендорф благоразумно отложил пару дел, которые могли вызвать неудовольствие государя, и поэтому довольно быстро сделал доклад. Затем они обсудили несколько проблем, и тут Александр Христофорович начал выкладывать свою просьбу.

– Всемилостивейший государь, – начал он, – получил я на днях письмо от давнего друга, боевого товарища, вы наверняка его тоже хорошо помните – это князь Андрей Григорьевич Шеховской. Много лет назад у него в семье случилась беда, в горячке скончались его супруга и малолетний сын. И сейчас он последний из рода Шеховских. Но в этом году он узнал, что у него имеется внебрачный сын от крепостной крестьянки, ну эта история требует отдельного рассказа. Так вот, в своем отцовстве он уверен и просит аудиенции у вашего императорского величества, чтобы нижайше испросить у вас дозволения на запись его сына в пятую часть родословной дворянской книги Энской губернии.

Император нахмурился.

– Александр Христофорович, вы ведь знаете мою точку зрения на данный вопрос. Мы не можем бесконечно плодить элиту, разбавляя ее простолюдинами. Это, в конце концов, обесценивает само понятие дворянина. Ну, вот как в случае с князьями в начале нашего века, когда их было видимо-невидимо. И только срочные меры привели к тому, что этот титул стал более или менее значимым. Понимаю ваше стремление, как благородного человека, помочь боевому товарищу, но я пока колеблюсь, может, вы хотите еще что-нибудь добавить, ведь понятно, что если бы просьба князя Шеховского претила вашим убеждениям, вы бы не обратились ко мне.

– Всемилостивейший государь, Николай Павлович, в первую очередь хочу напомнить, что Александр Григорьевич Шеховской последний из своей фамилии. С его смертью прервется старинный род, давший Российской империи многих военачальников и государственных деятелей. Даже по этой причине можно было бы удовлетворить его просьбу, естественно, убедившись в том, что самого князя некие злоумышленники не ввели в заблуждение по поводу сына. Во-вторых, хочу, как боевой друг князя, особо подчеркнуть его преданность царской фамилии. Могу привести такой факт, в недобром 1825 году заговорщики, привлекая все новых членов для своих замыслов, даже помыслить не могли о привлечении к их заговору Шеховского, зная его как абсолютного противника таких действий. И потом, вы знаете, государь, он пишет такие интересные вещи про своего обретенного сына, что если бы это писал кто-то другой, я бы просто в это не поверил. Это же сказка просто какая-то.

И минут десять Бенкендорф пересказывал императору историю Николки.