Иван Быков - Унаги с маком или Змее-Week

— Где Зоенька? — спросил он у девушки, которую никак не мог вспомнить.

— А чем мы хуже Зоеньки? — прозвучал из кухни веселый девичий голос.

В гостиную вышла вторая девушка в похожем свитере: довольный медведь сидел в ложбинке между грудями; справа и слева от медведя громоздились две великолепные еловые шишки. И вообще, вторая девушка была похожа на первую, вот только ее лицо с огромными зелеными глазами было инкрустировано естественным белым золотом прямых волос. И тут Нестор понял, кто перед ним: темненькая и светленькая из свиты Семена Немировича Волха. А раз здесь свита, то рядом должен быть и король.

Шум телевизора на кухне, звон посуды — Нестор был уверен, что звенят не тарелки, а бокалы — приглушенный стенами звук голосов и прочие верные признаки однозначно указывали на то, что на кухне пребывает не только «триединый и вездесущий», но и еще как минимум один человек. Конечно, Кир — кто же еще? Сомнений быть не могло.

— Соня, вернись! — раздался громогласный призыв. — Мы с Киром не справляемся! Да и не мужская это работа — на стол накрывать!

— Шовинисты гендерные! — нежно пожурила их светленькая и откликнулась:

— Иду! Мы все идем! Фея Нестора разбудила!

— Вас зовут Фея? — спросил Нестор у темненькой, скорее не в познавательных целях, а для того, чтобы как-то выйти из неловкого положения.

А неловкость положения заключалась в том, что он лежал, голый, мокрый и горячий, на диване в гостиной, прикрытый одним только пледом, — видимо, кто-то из девушек притащил плед из спальни со второго этажа и заменил пледом полотенце. Полотенце валялось тут же, под диваном. Нестору стало совсем не по себе, когда он понял, что полотенце сползло намного раньше, чем его укрыли пледом. Ох, как он не любил попадать в неловкие ситуации!

— Фея! — рассмеялась темненькая. — Вернее, мое полное имя Faith — Вера. Я родилась на Острове. А здесь чаще используют имена уменьшительные — Fay, Faye, Fae.

— А Соня — это уменьшительное от Софья, — догадался Нестор. — Так, мудрость и вера уже есть. Осталось найти любовь и надежду.

— Ты их обязательно встретишь, — неожиданно серьёзно сказала Соня.

— Конечно встретит! Нет других вариантов, — подтвердила Фея.

На пороге кухни возник Семен Немирович — нетрезвый, грузный, в сизом костюме, с неизменным коньячным бокалом в руке. Возник и произнес:

— Рад приветствовать Вас, молодой человек, на этом островке мужской свободы и солидарности в полном здравии. Правда, девушки? Это ведь остров, где работают только мужские законы?

— Кто спорит? — согласилась Фея. — Вот только юноша не в полном здравии — у него жар.

— Когда я говорил «в полном здравии», я имел в виду себя, — важно пояснил Семен. — А юношу мы сейчас вылечим. В конце концов, врач я или не врач? Добро пожаловать к столу!

Семен Немирович повернулся спиной и сказал через плечо, как Винни Пух говорил Пятачку голосом Леонова:

— Ну, и вы все тоже заходите.

Девушки прыснули, а Нестор задумался: как ему выбраться из-под пледа, найти свои вещи, облачится в них и сохранить при всем при этом хотя бы видимость достоинства? Потом мысленно махнул рукой, решительно скинул плед и неторопливо проследовал к сумке с вещами. Не надевать же защитные мотоциклетные штаны из грубого кордура прямо на голое тело?

Девушки не отреагировали — стало даже немного обидно. Но потом Нестор вспомнил, в чем заключено их профессиональное призвание, и успокоился: не такого они насмотрелись.

За столом, как всегда улыбаясь, сидел Кир. Он удобно примостился на принесенном откуда-то табурете, откинувшись спиной на кухонную стену. Вокруг стола располагались четыре стула. По очереди их заняли: Семен, Соня, Фея и Нестор. Расселись так, что Нестор оказался между девушками.

Очевидно, по дороге компания заехала в японский ресторан: на столе прямо в пластиковых коробках были разложены всевозможные хосомаки, урамаки, нигири, тякиндзуси, — Нестор не особо разбирался в разновидностях суши; все пояснения потом, во время застолья, предоставили Семен и Кир. Место между пластиковыми коробками занимали маленькие емкости, наполненные соевым соусом шою, маринованным розовым имбирем гари и зеленым японским хреном васаби. Там же стояли фужеры, бутылки вина и коньяк. Резинкой был стянут десяток комплектов палочек в бумажных конвертах, — их в Китае называют куайцзы, в Корее — чоккарак, а в Японии — хаси. Все эти полезные сведения Нестор так же почерпнул в процессе уничтожения суши. Правда, Семен, знаток и любитель дальневосточной кухни, приводил еще кучу различных наименований этого незамысловатого столового прибора — названия разнились в зависимости от того, являются ли палочки одноразовыми или служат много раз, сделаны ли они из дерева или же из другого материала. Вся эта информация благополучно испарилась из памяти Нестора синхронно с ее туда поступлением.