Елена Вахненко - Продать душу

— Как пообедаем?! — возмутился я, хотя сегодня еще не ел. — Сначала нужно помочь ей!

— С ней все будет хорошо, — пообещал Алекс и, заметив недоверчивое выражение на моем лице, мягко добавил: — О ней позаботятся слуги.

— Слуги! — пробормотал я. — Ненавижу это слово…

Алекс пожал плечами:

— Твое право, но не путай их с рабами Дона.

— Даже если так, что они могут? — раздраженно осведомился я, с болью вглядываясь в мертвенно-белое лицо своей подруги. — Дон, и тот оказался бессилен!

— В данном случае бессильны все, кроме виновника, — посуровев, пояснил Алекс.

Я закусил губу и обернулся к белому магу. Мне было страшно признаться, но, с другой стороны, он наверняка и сам уже догадался!

— Дон сказал, что это я — виновник… — протянул я хмуро. — Но если это я… я не знаю, как ее вылечить!

— Неведение не мешает исцелению, — загадочно ответил Алекс и тронул меня за плечо. — Идем, с ней все хорошо! Она просто спит. Сон ее продлится долго, но полностью восстановит силы.

У меня перехватило дыхание. Я очень хотел ему верить…

— Ладно, пошли, — неуверенно кивнул я и, бросив последний взгляд на Беллу, на этот раз — несколько виноватый, последовал за хозяином особняка.

Столовая Алекса до боли напомнила аналогичное помещение в особняке Дона. Я даже поморщился — ассоциации возникали чересчур болезненные.

— Что ж, садись и угощайся, — пригласил Алекс. Я неохотно устроился на одном из стульев и подозрительно взглянул на мага:

— А ты? Не будешь?

— Буду, — таинственно улыбнулся тот. — Но сначала… переоденусь.

— Чего? — не понял я, оглядывая дорожный костюм Алекса.

Белый маг, усмехнувшись, на секунду словно затаил дыхание и вдруг резко обернулся вокруг своей оси. Я ошалело следил за ним. Может быть, он ненормальный? Но задать какой бы то ни было вопрос я просто не успел: завершив свое «танцевально па», Алекс замер и устремил на меня взгляд своих черных глаз… Черных?!

Я ахнул и вскочил на ноги, сердце неистово забилось. Бледная кожа, широкоскулое лицо, раскосые черно-зеленые глаза, волосы цвета воронова крыла, шелковая сутана…

— Дон?! — выкрикнул я, цепенея от ужаса и пытаясь нащупать кинжал. Черт, неужели я в спешке позабыл его в своей комнате?!

Человек, которого я считал Алексом и который за пару мгновений сменил обличье, став своим антиподом, сохранил невозмутимое хладнокровие. Казалось, ничто на свете не в силах выбить его из колеи, никто не в состоянии пробить брешь в прочной броне самообладания.

— Это одно из моих имен, — усаживаясь на один из стульев, заговорил он. — Алекс — это тоже мое имя.

— Но… но… — я задохнулся от переполнявших меня чувств. Голова буквально шла кругом, мне хотелось задать тысячу вопросов одновременно. — Но ведь Алекс совсем другой!

— Ты имеешь в виду внешность? — беззаботно уточнил Дон, накладывая себе картофельного пюре. — Ты садись, садись.

Я покорно опустился на стул, все еще плохо соображая. Как такое может быть?!

— Но ведь Дон — черный маг, а Алекс — белый! — в конце концов, беспомощно произнес я.

— Ошибаешься, — спокойно возразил мой странный сотрапезник. — Есть я, маг, но цветом никаким не обладаю. Разделение на черное и белое принадлежит третьему измерению, а я давно живу в четвертом. Кажется, в одной из лекций я об этом упоминал. Ты мог давно догадаться.

— Я понял тебя совсем иначе… — шепнул я, уставившись в скатерть и стараясь припомнить ту давнишнюю лекцию. — Я думал, ты просто ищешь оправдание своему образу жизни: мол, развитые люди понимают, насколько условно разделение на добро и зло, и можно с чистой совестью совершать, что душе угодно!

— Действительно можно, — кивнул Дон (или как его теперь называть?!). — Почему бы и нет? Дело в цене. Все имеет свою цену, и если ты готов платить — плати! Как я говорил тебе совсем недавно, это поместье, как и особняк на склоне холма, мне досталось по наследству. Чтобы получить их, мне стоило лишь родиться в этой семье. Цена умеренная.

— Простое везение, — пробормотал я чуть слышно.

Дон вскинул брови:

— Везение? Везения не существует. Все, чем мы обладаем, мы когда-то выбрали.

— И кто-то выбрал нищету? — скептически осведомился я.

— Да. Потому что за пределами этой жизни мы совсем другие. И эта жизнь — как спектакль для актера. Скажи, разве актер откажется сыграть роль нищего, если пьеса ему по нраву?

Я не нашелся, чем возразить. Дон выждал мгновение, победоносно улыбнулся и продолжал все с тем же снисходительным безразличием: